Инстинктивно, глубоко внутри, она знала, что автором этой книги может быть лишь один-единственный человек.

– В смысле?

– Э. И. Сандерсон – женщина, – объяснила она ему. – Эзмерельда Иветта Сандерсон. Это полное имя моей бабушки.

* * *

Оуэн настоял на том, чтобы отвезти Марту на своем стареньком «Форд Фокусе». Она сидела скованно, совестясь, что из-за пальто намокнет сиденье. В ногах чего только не валялось: скомканные полиэтиленовые сумки, бумажные пакеты, квитанции за парковку.

– Прошу прощения за бардак, – сказал Оуэн, смахивая с приборной доски пустой пакет из-под сэндвичей.

Марта сидела, вжавшись в кресло, и переваривала новость о том, что книгу написала Зельда.

– Подумать только, эту книгу издала ваша бабушка, – сказал Оуэн, когда они свернули на прибрежную дорогу, ведущую в Сэндшифт. – Но насколько я помню, эти рассказы сочинили вы?

Марта кивнула. Думать об этом было непросто. Интересно, если книгу написала Зельда, то почему Марта никогда раньше ее не видела? Слишком много мыслей теснилось в голове, и просто хотелось домой. В ответ на реплики и вопросы Оуэна она могла только кивать и отделываться междометиями.

У библиотеки она подняла повыше воротник пальто, чтобы никто из случайных прохожих ее не узнал.

– Пожалуйста, высадите меня здесь, – попросила она, когда они оказались на ее улице.

– А это не далековато… от вашего дома?

– Нет. – Марта вдруг заметила припаркованную у дома магазинную тележку. Интересно, это Сигфрид прикатил ее обратно? – Здесь узко, машина не пройдет. Я спущусь пешком.

– Я позвоню вам насчет книги, как только Декстер объявится.

– Даже не знаю, как вас отблагодарить.

Оуэн пожал плечами.

– Я всегда не против кофе с тортом.

Марта выбралась из машины и помахала на прощание. Доставая из кармана ключи, она краем глаза заметила в тележке что-то маленькое и блестящее. Заколка; она взяла, повертела ее, сияющую в свете уличного фонаря, и вдела обратно в волосы.

Когда она открыла дверь, ее встретила застывшая улыбка драконьей головы, и Марта улыбнулась в ответ. Она постояла посреди комнаты, послушала, как тикают часы с кукушкой. Шел десятый час, в это время отец обычно ужинал, и ей до сих пор было непривычно, что его нет. И что не пахнет его любимыми поджаренными тостами.

Марта потрепала дракона по голове и взмахнула воображаемым молотком. Кинула блокнот на обеденный стол – у нее не было сил на то, чтобы отмечать не выполненные за сегодня дела.

Рухнув в деревянное кресло, она поглядела в окно на переливчатое море и потянулась к кнопке автоответчика. Закрыла глаза и погрузилась в теплые интонации Оуэна. Ей нравилось, как он произносит «Синь небес и бурные моря» – словно рассказывает сказку на ночь.

Припомнилось то странное ощущение, что захватило ее, когда она громила крабов. Тогда она не сумела его распознать, а сейчас поняла.

Свобода. Так, наверное, ощущается свобода.

– Марта. Марта.

Кто-то звал ее с улицы, звонил в дверь, но Марта никак не могла понять, наяву это или во сне.

Всю ночь она спала урывками, ей снилось море в Сэндшифте, его чернильные волны. Рыбацкая лодка черпала воду, грозила пойти ко дну, а Марта словно вросла в песчаный пятачок земли. Она отчаянно махала руками, но вокруг никого не было, никто ее не видел и не слышал. И тогда она шагнула в воду и побрела. Вода лизнула ей лодыжки, добралась до коленей, бедер. Лодка подпрыгнула и исчезла. Марта пыталась крикнуть, но вода уже дошла до груди, потом до подбородка. Она почти нащупала дно, но оно исчезло. Она металась в волнах, но берег был далеко. Вода пробирала до костей и тянула на дно. Спасения нет. Она отчаянно барахталась, потом сдалась и стала медленно погружаться на дно.

Этот сон мучил ее с детства. Иногда его не было месяцами, и она начинала надеяться, что он больше не повторится, и вдруг, закрыв глаза, снова оказывалась средь злобствующих волн.

– Марта.

Звук собственного имени вернул Марту в надежные стены родного дома. Она открыла глаз, потом второй. Увидев, что она лежит у себя на кровати, Марта испытала облегчение.

Она дрожала, промокшая от пота ночная рубашка липла к груди, а подушка с одеялом оказались на полу. Марта подобрала их, положила обратно. Надевая халат, она застонала: от махания молотком руки болели и не сгибались. В памяти постепенно проступали события вчерашнего дня, и не хотелось никого ни видеть, ни слышать.

В дверь снова позвонили, и она через силу сползла с кровати. Сунула ноги в тапки и побрела вниз. Нехотя отворив дверь, сощурилась от яркого света.

– Ура, свершилось! – Сьюки ткнула ей в грудь букетик фрезий.

На ней было длинное пурпурное платье в разводах и блестящие сандалии, больше уместные на средиземноморском берегу. Тыльную сторону ладоней украшало замысловатое цветочное мехенди.

Марта взяла фрезии и уставилась на них, вспоминая – ваза с такими же цветами раньше всегда стояла на обеденном столе. Себе после смерти отца она покупала розы.

– Что свершилось? – спросила она.

– Вы сказали нет. Впечатляющий феноменон, или как его там.

– Спасибо, но… – Марта вспомнила свои вчерашние выходки и нервно потеребила пояс халата. – Я должна перед всеми извиниться. Я сорвалась, надо будет объяснить, что…

Но Сьюки скрестила ноги и запрыгала на месте. Сунула Марте ее сумочку.

– Вы оставили ее вчера в библиотеке. Простите, мне нужно в туалет, – поморщилась она. – Малыш пинает ногой по мочевому пузырю.

Марта оглянулась на свой рабочий бардак. Как огромные валуны, высились Норины пакеты для мусора, голова дракона ухмылялась, демонстрируя кривые белые зубы. Не хотелось, чтобы Сьюки видела весь этот хлам.

– Ммм, я…

Но та уже пронеслась мимо и взбежала по лестнице.

Марта поставила фрезии в воду. Убрала с обеденного стола несколько растений Горацио и поставила вазу. Оглядела кухню, пытаясь сообразить, как быстро, за несколько минут, привести ее в порядок, но тут понадобился бы небольшой бульдозер, не иначе.

– Вряд ли стоит поздравлять меня с этой идиотской выходкой, – сказала она, когда Сьюки вернулась. – Простите, у меня тут…

Но Сьюки застыла с открытым ртом. Ни коробок, ни сумок она не заметила. Не отрываясь, она смотрела на одну-единственную вещь.

– Это ведь китайский дракон? – спросила она.

Марта слегка пожала плечами, вспомнив, с какой недоверчивостью смотрела Лилиан, когда впервые увидела колоритное чудище.

– Это только голова, под детский размер. Я пообещала в школе, что починю ухо и щеку…