Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Попробуем протиснуться. – Зельда размотала шарф на голове и вместе с солнечными очками убрала в карман. – Если все идут, то и я иду.
Марта потянула Бетти за руку.
– Пойдем, мам.
Бетти оглянулась на мужа, лежащего в шезлонге, и мысли о Дэниеле улетучились. Руки Томаса свисали с подлокотников, похоже, он спал. Газета сползла на землю, рядом на песке играла Лилиан.
– Хорошо, вы идите, – сказала она. – Я вас тут подожду.
– Но почему? – Несмотря на царивший в пещере полумрак, Зельда прищурилась. – Чтобы быть на глазах у Томаса?
– Ой, не говори ерунды, мама. – Бетти мягко высвободила руку из Мартиных пальцев. – Он, кажется, уснул, я останусь присматривать за Лилиан.
Зельда полезла босиком. Всполох ее бирюзового платья исчез в разломе, и тут же оттуда в шутку высунулась «лапа хищника»: ррр!
Марта, которая лезла следом, хихикнула и попыталась ее поймать.
– Пока, мама, – сказала она и тоже исчезла.
Бетти слонялась по пещере – ходила кругами, водила носком туфель по гальке и ракушкам. Через пару минут раздался громкий плеск, за ним еще один. Встав на цыпочки, она крикнула:
– Что там у вас происходит?
Прислушалась, но в ответ доносились только плеск воды и смех. Она взобралась на камень и сунула голову в разлом, дожидаясь, когда глаза привыкнут к сумраку.
– Привееет.
Мать и дочь обнаружились сидящими в каком-то мелком водоемчике. Они били ладонями по воде, окатывая друг друга брызгами, а их юбки колыхались вокруг ног.
Бетти улыбнулась, но неожиданно ее кольнула мысль: слишком уж дочь привязана к бабушке. Она не раз замечала: если рядом Зельда, Марта – с ободранной ли коленкой, с новой ли книжкой – первым делом идет к ней. Томас с Лилиан тоже образовали фан-клуб на двоих. Только Бетти осталась без пары.
Сверху, со свода пещеры, на нее упала капля, и она вздрогнула.
Что за глупые мысли, – попеняла она себе. – Это все, наверное, от жары.
– Расскажи мне сказку, – попросила Марта Зельду. – Про драгоценности или, например, про русалку.
– Это ты мне расскажи.
И Зельда обеими руками послала в нее волну.
Марта гулко расхохоталась, и обе встали – в мокрых, липнущих к бедрам платьях.
Бетти сложила ладони рупором.
– Не особенно там плескайтесь! – прокричала она, но они и ухом не повели.
Бетти никогда не страдала ревностью, но сейчас, глядя на своих мать и дочь, ощутила, как это чувство исподволь затягивает душу, словно иней стекло. Она оглянулась на берег и увидела, что Лилиан вскочила и вприпрыжку мчится к пещере.
– Папочка крепко спит, – сообщила она, добежав. – Чем мы теперь займемся, мамочка?
Бетти взяла ее за руку.
– А чем бы ты хотела, дорогая?
– Я хочу в парк. На аттракционы.
Бетти покачала головой:
– Прости, папочка не велел нам туда ходить…
– Но он же спит.
Бетти, прикусив губу, задумалась. Томас уснул всего несколько минут назад. Он жаловался, что сильно устал за рабочую неделю. Времени, чтобы взять девочек, мать и быстро сходить туда-обратно, хватит. Если он проснется раньше, Бетти скажет, что они просто немного прогулялись.
– Пожа-а-алуйста, мамочка.
Бетти почесала шею. Из пещеры донесся новый взрыв смеха, и в душу вновь просочилась ревность. А ведь это хорошая возможность для них четверых вместе отметить ее день рождения, как они и хотели изначально. Без напряжения, постоянно висящего между мамой и мужем. Если взять с них обещание молчать, то всем будет хорошо. Эта мысль решила все.
Она снова сунула голову в разлом и крикнула:
– Хорошо, идем на аттракционы! Марта, по пути расскажешь нам свою сказку, заодно и одежда высохнет.
Смех дочери оборвался.
– Папа же нам запретил! – крикнула она в ответ.
– Да ничего страшного, – беспечно откликнулась Бетти. – Думаю, он не будет против. – И снова прислушалась в ожидании ответа.
– Хорошо, – согласилась Марта. – Мы идем.
Бетти взяла за руку Лилиан, Зельда – Марту. Они выбрались из пещеры, и пока шли по песку к статуе русалки, Марта рассказала им свою историю.
Рыбак и русалка
Каждый день, на рассвете, одинокая русалка любовалась красавцем-рыбаком. Он загружал в лодку верши для омаров. Русалка любила море, рыб, своих друзей, но больше всего на свете ей хотелось быть рядом с этим рыбаком. Он был сильным и заботливым, а его жизнь на берегу казалась ей прекрасной.
Как-то раз, когда русалка сидела на камне и расчесывала волосы, из воды вылез серебристый морской лев. В ласте он держал большую раковину в форме конуса. «Подуй в эту раковину, – сказал он. – У тебя вырастут ноги, и ты сможешь выйти на берег. Познакомишься со своим рыбаком. Но вернуться в море ты уже не сможешь».
Шесть дней и шесть ночей плавала русалка у берега. Рыбак грузил в лодку пустые верши, а потом возвращался с полными, и омары высовывали из них свои оранжевые клешни.
На седьмой день русалка решила: надоело ей море, пора поменять свою жизнь. Она хочет быть женой рыбака! Достала она раковину и подула в нее. Потом закрыла глаза и провалилась в темноту.
Очнулась она на песке, солнце светило в глаза, и она с удивлением почувствовала, что хвоста у нее больше нет. Вместо него были две ножки с прехорошенькими пальчиками. А рядом стоял высокий рыбак. Он протянул ей руку и помог встать, с непривычки это оказалось очень трудно.
Рыбак отвел ее в свою хижину на берегу. Она лежала и набиралась сил, а он читал ей рассказы о море. Он спрашивал у нее, как она очутилась на берегу, и русалка выдумала в ответ какую-то историю. Ей не хотелось признаваться, что раньше она жила в море.
Рыбак и русалка полюбили друг друга, и у них родилась дочь. Только вот у девочки оказался рыбий хвост с чешуей.
– Ничего не понимаю, – почесал голову рыбак.
– Я тоже, – солгала русалка и заплакала. – Что нам делать?
Много ночей русалка и рыбак думали-гадали и наконец решились. Они отпустят малышку в море. Грустно им было с ней расставаться, но в хижине малышке было плохо. Зато когда она увидела море, глаза ее вспыхнули от радости.
Как только рыбак и русалка опустили дочурку в воду, она улыбнулась и уплыла.
– Не огорчайся, она будет навещать нас каждый день, – сказала русалка, крепко держа рыбака за руку.
Но больше они свою дочь никогда не видели. И хотя русалка всем сердцем любила своего мужа, она жалела о том, что они встретились, потому что прежнего счастья у нее уже не было.
