— Со своими рукописями.

— Ну и дура ты, Бернс.

— А ты гедонист. Надеюсь, ты осторожен с Ноджесом.

— Я теперь осторожен со всеми. Тот же диагноз за последнее время поставили еще шестерым моим друзьям. И еще с десяток знакомых находятся на разных стадиях умирания. Все это просто жутко.

— А ты? Симптомов нет?

— Пока все спокойно. Мой доктор говорит, что они до сих пор не представляют ни сколько времени длится инкубационный период, ни когда эта дрянь может ни с того ни с сего проявиться. А у меня все не идет из головы смерть Джека.

— Я стараюсь об этом не думать, — призналась я. — Слишком уж тяжело все это. Пытаюсь вспоминать его здоровым, пока СПИД еще его не поразил.

— Я хочу верить, что Джек в раю, и не потому, что во мне говорит католик. В последнее время я повидал слишком много смертей и просто не могу примириться с мыслью, что все эти страдания ведут в пустоту, в ничто. После всего того, что Джек пережил в конце жизни, он заслуживает большего.

— Помнишь его отца на похоронах? Старый морпех, с обветренным лицом и такой прокуренный, что дышит с присвистом…

— Кто бы говорил…

— Я уже решила: с Нового года бросаю курить.

— Куда ты спешишь, дождись уж повторной коронации Рейгана!

— Ты так говоришь, как будто уже предрешено, что старпер снова победит.

— Скажем так, Мондейл[148] у меня вызывает сомнения.

— Ты это серьезно, Хоуи?

— Экономика процветает. Весь негатив картеровских лет исчез, как не бывало. Мондейл был заместителем Картера. От него веет тоской и унынием.

— Как ты можешь голосовать за нынешнего президента, если им манипулируют религиозные правые, а директор по связям с общественностью — мерзавец Пэт Бьюкенен, заявивший, что СПИД — это месть природы гомосексуалам?

— Зато акции мои высоки, как никогда. Деньги везде, у всех. Жить стало веселее.

— Когда умрет твой следующий друг…

— Лучше заткнись, Элис. Когда ты включаешь свой голос совести, меня это нервирует. Тем более что несколько дней назад у меня появилась какая-то сыпь между пальцев на ногах. Правда, доктор уверяет, что это обычный грибок, который я мог подцепить в спортивной раздевалке.

— Если он говорит, что это грибок…

— У меня все равно паранойя по этому поводу. Наверное, скоро уже и до меня очередь дойдет…

— Неоткуда, ты же практикуешь безопасный секс.

— На прошлой неделе презерватив порвался. Как раз с парнем из той раздевалки.

— Господи, Хоуи.

— По крайней мере, я был сверху — это снижает риск. И все-таки…

Я схватила его за руку и пожала:

— Все будет хорошо.

— И откуда только в тебе этот здоровый оптимизм.

— А что мне остается делать, как не думать о хорошем, особенно когда речь о тебе?

— Все, меняем тему. Вот что я тебе скажу: садись-ка ты в самолет в начале августа и лети в Тунис. Познакомься поближе со своим мужчиной, займись с ним безумным сексом, а через неделю вернешься в Нью-Йорк и приступишь к своим книжкам. Вам нужно повидаться, и он так хочет, чтобы ты приехала.

— Времени совсем нет. Все так закрутилось.

— Если ты его потеряешь…

— Значит, было не суждено.

— Ненавижу этот взгляд на мир. Тем более что ты кривишь душой, отрицая тот факт, что в данном случае легко предвидеть, как все будет или не будет. У тебя появился реальный шанс с этим парнем — хорошим, интересным, сложным, но не до безумия, и вполне симпатичным. После всех этих лет с Тоби ты привыкла к надрыву, вот и ждешь новых проблем на свою голову. Как и все мы.

— Тогда почему ты не нашел себе такого?

— Потому что боюсь точно так же, как и ты.

Через неделю я получила от Дункана письмо, где он писал, что углубился на юг Алжира, побывал в Мали, а там — в легендарной пустынной крепости Тимбукту, а еще о том, что ему очень не хватает меня. Как и мне его. Но вокруг упорно ходили слухи о том, что наше издательство намерен подмять под себя австралийский медиамагнат по фамилии Мёрдок[149], который уже вторгся в Британию, но в нашей стране пока оставался неизвестным, и совет директоров «Фаулер, Ньюмен и Каплан» подчеркивал, что нам нужно быть готовыми ко всему.

Пожилой председатель совета, Си Си Фаулер, как-то пригласил меня пообедать в «Сенчури Клаб» — консервативное заведение для нью-йоркского литературного бомонда — и, сохраняя полную ясность и живость ума после двух очень сухих мартини с джином — недурно для восьмидесяти двух лет! — сказал мне:

— Не буду вам лгать. К людям, которые заведуют моими финансами, обратились их коллеги, работающие на Мёрдока. Поверьте, я хочу сохранить независимость. И думаю, что Мёрдоку интереснее такие крупные издательства, как «Харпер и Ко», чем мы. Тем не менее времена, когда издательское дело было благородным занятием для джентльменов, близятся к концу. Мой дед наверняка пригвоздил бы к позорному столбу редактора только за предложение опубликовать, не говоря о самой публикации, книгу, подобную этой вашей турецкой литературной находке «Постель наверх». Вы, разумеется, заметили иронию в моем голосе. Тем не менее специалисты по продажам и маркетингу полагают, что выход книги, приуроченный к Дню благодарения, и шумиха в прессе, которую мы постараемся поднять, дадут результаты.

— Книга обязательно выстрелит. Потому что в ней говорится о современной женщине-карьеристке, пробивающей себе путь в нашем новом, до мозга костей капиталистическом мире. А сам по себе тот факт, что мы публикуем и Корнелиуса Паркера, и Серен, красноречиво демонстрирует нашу гибкость и широкий диапазон выпускаемых нами книг.

— Есть одна небольшая проблема. Пожалуйста, успокойте меня на этот счет: вы уверены, что пресса не уцепится за тот факт, что Серен — любовница вашего брата?

— О, они потопчутся на этом поле в свое удовольствие. И пусть, позволим им это. Мы используем это в наших интересах. СМИ будут виться вокруг вашей протеже и из-за циничных взглядов на использование секса как чисто делового инструмента, позволяющего добиться намеченных целей, и из-за того, что она фантастически красива и прекрасно выражает свои мысли. Это будет пикантная рождественская книга, о которой заговорят все.

— Между тем ваш брат все богатеет. Несколько дней назад я читал о крупном перефинансировании облигаций для «Ю-Эс Стил».

— Да, у него, похоже, дар все превращать в золото.

— Как и у вашей матушки-риелтора. Я наблюдал, как недавно она ловко провела грандиозную сделку для какой-то пустоголовой старлетки…

— Она завладела рынком богатеньких