Через несколько минут веденка стояла перед зеркалом в просторных коричневых брюках и белой рубашке на пуговицах, с тонкой перчаткой на защищенной руке. Она чувствовала себя голой, так вставив руку. Брюки были неплохой вещью – у нее дома темноглазые женщины надевали их, когда шли работать на поля, хотя светлоглазую в брюках она не видела ни разу. Но вот перчатка…

Девушка вздрогнула и заметила, что фальшивое лицо краснеет вместе с ее собственным. Нос морщился, когда она кривилась. Это было хорошо, хотя Шаллан надеялась, что сумеет скрыть свое смущение.

Маскировку завершил один из белых плащей Тин. Жесткая ткань достигала верхушки ее ботинок, и она подвязала плащ на талии толстым черным поясом из свиной кожи, так что полы почти сомкнулись, – так его носила мошенница. Напоследок Шаллан заменила сферы в кармане заряженными из комнатных ламп.

Изъян на носу все еще беспокоил ее. «Надо чем-то прикрыть лицо», – подумала она и бросилась обратно к сундуку. Там девушка раскопала белую шляпу Блата, ту самую, у которой поля слегка загибались кверху. Шаллан понадеялась, что на ней шляпа будет смотреться лучше, чем на Блате.

Она ее надела и, вернувшись к зеркалу, осталась довольна тенью, которая падала на лицо. Впрочем, вид был слегка нелепый, как и весь этот наряд. Перчатка на руку? Брюки? Плащ смотрелся внушительно на Тин – он указывал на опыт и чувство вкуса. Шаллан в плаще выглядела так, словно притворялась кем-то другим. Она знала, что под иллюзорной завесой кроется перепуганная девчонка-провинциалка из Йа-Кеведа.

«Авторитет – ненастоящая вещь, – зазвучал в ушах голос Ясны. – Он всего лишь флер, иллюзия. Я могу создавать для них эту иллюзию… как и ты».

Шаллан выпрямилась, поправила шляпу. Вернувшись в спальню, рассовала по карманам несколько вещей, включая карту с указанием пути. К счастью, ее покои располагались на первом этаже. Девушка открыла окно.

– Ну, начнем, – прошептала она Узору.

И отправилась в ночь.

Несмотря на поздний час, в лагере все еще царило оживление. Шаллан не удивилась; проведенное в Харбранте время приучило ее к тому, что не все расценивали приход ночи как причину отправиться по домам. На здешних улицах было почти столько же народу, как в тот раз, когда она впервые по ним проехала.

И никто не обращал на нее внимания.

В кои-то веки девушка не чувствовала, что бросается в глаза. Даже в Харбранте на нее поглядывали – глазели, рассматривали. Кто-то думал о том, как бы ее ограбить, кто-то – о том, как использовать. Молодая светлоглазая без надлежащего сопровождения была заметной и представляла собой благоприятную возможность. Однако с прямыми темными волосами и темно-карими глазами она была все равно что невидимой. Это было чудесно!

Шаллан улыбнулась и сунула руки в карманы плаща – она по-прежнему стыдилась защищенной руки в перчатке, хотя никто на нее даже не смотрел.

Веденка достигла перекрестка. В одном направлении военный лагерь сиял факелами и масляными фонарями. Рынок, достаточно оживленный, для того чтобы никто не осмеливался подвергать риску сферы в лампах. Шаллан направилась к нему; на улицах, где больше прохожих, безопаснее. Ее пальцы смяли бумагу в кармане, и, пропустив увлеченную разговором компанию, она вытащила карту.

Та выглядела достаточно ясной. Надо было просто определить, где она находится. Шаллан подождала еще немного и наконец поняла, что компания перед ней не собирается двигаться дальше. Она ждала, что ей уступят дорогу, как светлоглазой. До чего же глупо! Покачав головой, девушка обошла их.

Так продолжалось и дальше; ей приходилось протискиваться сквозь плотную толпу, и по пути ее нередко толкали. Рынок тек, словно две реки навстречу друг другу, и с каждой стороны были лавки, а посередине торговали едой вразнос. Кое-где над улицей от здания к зданию простирались навесы.

Рынок оказался до жути тесным, суетливым, шумным и беспорядочным. И Шаллан он понравился. Она обнаружила, что хочет остановиться и нарисовать половину встреченных по пути людей. Каждый, кто торговался или просто шел с приятелем, жуя что-нибудь на ходу, казался полным жизни. Почему в Харбранте она не выходила в город чаще?

Девушка замерла, с улыбкой наблюдая за человеком, который показывал сценку с марионетками и коробкой. Чуть дальше по улице гердазиец при помощи огнива и какого-то масла устраивал вспышки пламени. Если бы она могла задержаться хоть чуть-чуть и нарисовать его…

Нет. У нее важное дело. Естественно, часть ее не желала им заниматься, и разум пытался ее отвлечь. Шаллан ощущала эту самозащиту все более явственно. Веденка использовала ее, она в ней нуждалась, но нельзя было позволять, чтобы та управляла ее жизнью.

Веденка все-таки остановилась у тележки, хозяйка которой продавала фрукты в карамельной глазури. Они выглядели сочными и красными, и в каждый воткнули палочку, прежде чем окунуть в стеклянистый расплавленный сахар. Шаллан вытащила сферу из кармана и протянула торговке.

Та застыла, уставившись на сферу. Рядом остановились другие. Что случилось? Это же просто изумрудная марка. Она ведь не броум достала.

Шаллан посмотрела на глифы, обозначавшие цены. Глазированный фрукт на палочке стоил один светлосколок. Ей нечасто приходилось задумываться о номинальной стоимости сфер, но если покопаться в памяти…

Ее марка была в двести пятьдесят раз дороже стоимости этого лакомства. Даже с учетом плачевного финансового состояния ее семьи такая сумма не считалась значительной. Но это было на уровне княжеских Домов и их особняков, а не на уровне уличных торговцев и трудяг-темноглазых.

– Хм, не думаю, что я сумею разменять ее, – сказала женщина. – Э-э… гражданка. – Так было принято именовать богатых темноглазых первого или второго нана.

Шаллан покраснела. Сколько раз ей еще предстоит продемонстрировать свою наивность?

– Это за одно лакомство и за помощь. Я здесь недавно. Мне нужно разобраться в направлениях.

– Не дешевый способ разузнать дорогу, госпожа, – усмехнулась торговка, но тем не менее ловко припрятала сферу.

– Помогите найти улицу Нар.

– А-а, клянусь бурей, вы идете не туда, госпожа. Вам надо в противоположную сторону по течению рынка, а потом направо. Эта улица, кажись, через шесть кварталов будет. Разобраться нетрудно: великий князь заставил всех располагать дома квадратами, как в настоящем городе. Ищите таверны – и попадете куда надо. Но, госпожа, если позволите, я скажу, что это не то место, куда стоит идти.