Нужно найти место, чтобы спрятаться, присесть и сделать хороший эскиз. Вроде одной из тех дверных ниш, мимо которых она шла по этому переулку.

Она начала рисовать стену.

Такое можно набросать не останавливаясь. Девушка свернула на боковую улицу и прошла через пятно света, что лился из открытой таверны. Не обратила внимания на шум, смех и крики, хотя кое-какие из них были обращены к ней, и начертила простую каменную стену.

Она понятия не имела, сработает ли это, но попытка не пытка. Шаллан юркнула в новый переулок, чуть не споткнувшись о босоногого пьяницу, который там храпел, и бросилась бежать. Вскоре нырнула в дверную нишу глубиной в пару футов. Выдохнув оставшийся буресвет, вообразила, как нарисованная стена перекрывает нишу.

Все почернело.

В переулке и так было темно, однако теперь она не видела вообще ничего. Ни призрачного света луны, ни свечения озаренной факелами таверны в другом конце переулка. Означало ли это, что ее рисунок сработал? Шаллан прижалась спиной к двери, стянула шляпу, убеждаясь, что ничего не проглядывает сквозь иллюзорную стену. Она услышала снаружи тихий скрежет ботинок по камням и такой звук, словно стены коснулась чья-то одежда. Потом – ничего.

Шаллан стояла как вкопанная и напрягала слух, но слышала лишь стук собственного сердца. Наконец она прошептала:

– Узор, ты здесь?

– Да, – прогудел он.

– Ступай проверь, не притаилась ли та женщина где-то поблизости.

Тот беззвучно исчез и так же беззвучно вернулся:

– Она ушла.

Шаллан перевела дух. Потом собралась и прошла сквозь стену. Ее поле зрения заполнило сияние, похожее на буресвет. Она оказалась снаружи, в переулке. Иллюзия позади нее заклубилась ненадолго, словно потревоженный дым, а потом быстро приняла исходную форму.

Имитация была довольно-таки неплоха. С близкого расстояния швы между камнями иллюзии не совсем совпадали с настоящими, но ночью разглядеть это трудно. Однако спустя всего несколько мгновений стена опять превратилась в клубящийся буресвет и испарилась. У нее не осталось света, чтобы поддерживать иллюзию.

– Твоя маскировка исчезла, – заметил Узор.

Рыжие волосы. Девушка ахнула и немедленно сунула защищенную руку в карман. Темноглазая мошенница, ученица Тин, могла разгуливать полуодетой, но не сама Шаллан. Попросту невозможно.

Это было глупо, и веденка это знала, но не могла изменить свои чувства. После недолгих колебаний сняла плащ. Без него и без шляпы, с другим лицом и волосами, она стала иным человеком. Девушка вышла из переулка со стороны, противоположной той, куда должна была, по ее предположениям, направиться женщина в маске.

Шаллан замешкалась, пытаясь определить, где находится. В какой стороне особняк? Попыталась мысленно воспроизвести свой маршрут, но так и не поняла, куда попала. Ей нужен ориентир. Она достала помятый лист и набросала схему пути, которым следовала до сих пор.

– Я могу вывести тебя к дому, – предложил Узор.

– Сама справлюсь. – Шаллан кивнула, разглядывая карту.

– Ммм. Тут есть узор. Ты его видишь?

– Да.

– Но не узор букв в посланиях по даль-перу?

Как же объяснить?

– То были слова, – ответила Шаллан. – Военный лагерь – место, которое я могу нарисовать. – Обратный путь теперь был ей ясен.

– А-а…

Шаллан вернулась в особняк без происшествий, но не была уверена ни в том, что окончательно избавилась от хвоста, ни в том, что слуги Себариаля не видели, как она пересекает прилегающий к дому участок и забирается в свою комнату через окно. В этом проблема с тайными вылазками. Если все идет хорошо, редко можно понять, в осторожности ли дело или в том, что кто-то тебя заметил, но ничего не предпринял. Пока что.

Плотно закрыв ставни и задернув шторы, Шаллан бросилась в уютную кровать, тяжело дыша и дрожа.

«Это была, – подумала она, – самая нелепая выходка, которую я когда-либо делала».

И все же девушку переполнял азарт. Буря! Ей же все это понравилось! Напряжение, откровенное вранье самому настоящему убийце, а потом – погоня! Да что с ней случилось? Попытавшись обокрасть Ясну, она едва не заболела от переживаний.

«Я больше не та девчушка, – подумала Шаллан с улыбкой, уставившись в потолок. – Я перестала ею быть много недель назад».

Она разыщет способ разобраться с этим светлордом Амарамом и добьется доверия Мрейза, чтобы узнать, что ему известно. «Мне по-прежнему требуется союз с семьей Холин, и путь к нему – Адолин. Придется придумать, как с ним пересечься поскорее, но при этом нельзя выглядеть отчаявшейся».

Все, что связано с принцем, представляло собой наиболее приятную часть ее дела. Все еще улыбаясь, она спрыгнула с кровати и отправилась проверить, не осталась ли на подносе еще какая-нибудь еда.

Каладин никогда не чувствовал себя таким неприятно заметным, как во время посещения тренировочной площадки для светлоглазых, где тренировались высокородные.

Далинар требовал, чтобы все его солдаты на дежурстве носили форму, и люди подчинились. В своем синем мундире Каладин не должен был выделяться среди прочих, но выделялся. Возможно, из-за того, что их форма была богаче, с яркими самосветами в пуговицах на полах отлично сшитых мундиров. Кое-кто украсил форму вышивкой. Цветные шарфы становились все популярнее.

Светлоглазые окидывали Каладина и его людей оценивающими взглядами, когда те проходили мимо. Рядовые солдаты относились к его отряду как к героям, а вот офицеры, хоть и уважали Далинара и его решения, даже без слов излучали враждебность по отношению к бывшим мостовикам.

«Тебя здесь не ждали, – говорили их взгляды. – Всяк знай свое место. Ты чужой. Ты как чулл в столовой».

– Сэр, разрешите отлучиться с дежурства на тренировку? – обратился Ренарин к Каладину. Юноша был в форме Четвертого моста.

Капитан кивнул. Принц ушел, и остальные мостовики расслабились. Каладин указал на три наблюдательных поста, и трое из его людей побежали занять их.

Юноша вместе с Моашем, Тефтом и Йейком направился к Зайхелю. Тот стоял в задней части покрытого песком внутреннего двора. Другие ревнители без дела не сидели – носили воду, полотенца или тренировочное оружие светлоглазым дуэлянтам, – а вот Зайхель нарисовал на песке круг и бросал в него разноцветные камешки.