Латынис просмотрел их. Карточки на Сторожук действительно не было.

— Вот видите! — торжествующе произнёс дантист.

— Она продала вам два бриллианта, которые находились у неё вот здесь,

— Латынис ткнул пальцем в свои щеки. — В коронках…

— В коронках?! — нервно засмеялся Дончиков. — Глупости! Впервые слышу, чтобы бриллианты носили во рту! Она что, жена графа Монте-Кристо?

— Кстати, я тоже впервые столкнулся с таким способом хранения драгоценностей или украшения рта. Но есть показания Сторожук, — глядя прямо в глаза врачу, сказал майор. — Она даже назвала сумму, которую вы ей дали: пятьдесят тысяч.

Дончикова словно пружиной подбросило.

— Какая наглость! Какая ложь! — заходил он по комнате, потрясая в воздухе руками. — Знать не знаю вашей этой… как её?.. И вообще!.. К вашему сведению, у меня лечились такие люди!

И он стал перечислять фамилии, среди которых промелькнул второй секретарь горкома партии и первый зампредгорисполкома.

— Между прочим, вот здесь, в этой квартире, я облегчил страдания вашему начальнику, Саблину, — брызгая слюной, выкрикнул дантист.

— Знаю, — спокойно ответил Латынис, подумав, что время идти ва-банк. Видимо, именно потому, что у Дончикова совесть нечиста, он и беснуется. Надо рискнуть — срочно провести обыск. Именно сегодня, сейчас! Ибо стоит только шагнуть за порог, и Дончиков спрячет концы в воду. В экстренных случаях закон разрешает и без санкции прокурора. Конечно, риск нешуточный. Если ничего не удастся найти, неприятностей не оберёшься. Но, как говорится, кто не рискует, тот не выигрывает.

— Ну что ж, Юлий Филиппович, как я вижу, правду вы говорить не собираетесь? — спросил майор.

— Нечего меня шантажировать! — взвизгнул врач.

И опять стал говорить, какие у него, в случае чего, найдутся защитники.

Ян Арнольдович поднялся с дивана, подошёл к окну и вытер лоб платком. Лукин, зябший под расходившимся дождём, кивнул и быстро зашагал к подъезду.

Через несколько минут проиграл нежную мелодию дверной звонок.

— Видите, ко мне клиент, а вы!.. — заносчиво произнёс Дончиков.

— Это не клиент, а понятые, — сказал Латынис, идя за хозяином в прихожую.

— Как… Какие понятые? — Лицо дантиста сделалось белее его халата.

— Обыск, Юлий Филиппович, — пояснил Ян Арнольдович.

— Вы не имеете права, — прохрипел Дончиков.

— Имею, — твёрдо заверил оперуполномоченный.

Латынис был убеждён, что он на правильном пути, и поэтому позволил себе этот шаг. Уверенность майора подействовала на хозяина. Во всяком случае, он вдруг сник и перестал угрожать.

Лукин пришёл с двумя соседями, которые скорбно молчали во время всего обыска, подавленные то ли роскошью и богатством обстановки, то ли непривычной для себя миссией.

Ян Арнольдович начал с кабинета, но ничего примечательного там обнаружить не удалось. В кухне поиски тоже не увенчались успехом. Когда майор перешёл в большую комнату, Дончиков несколько ожил, засуетился.

«Уже горячее», — подумал Ян Арнольдович.

Его по какой-то необъяснимой причине все время тянуло к камину. Он и начал с него. Заглянул внутрь фальшивого очага, потрогал мраморную плиту, передвинул старинные часы. Мельком глянул на Дончикова. Тот не успел вовремя отвести испуганный взгляд, понял, что выдал себя, бестолково затоптался на одном месте.

Латынис стал простукивать изразцы, украшавшие стену над камином. Ему показалось, что одна из плиток звучит по-другому, чем соседние. Он постучал сильнее, прислушался.

Точно!

Ян Арнольдович попросил Лукина принести нож из кухни, подцепил изразец. Плитка отошла от стены. А за ней…

— Товарищи, подойдите сюда, — еле скрывая торжество, обратился к понятым Латынис.

Он пожалел, что не прихватил с собой фотоаппарат.

Ян Арнольдович извлёк из тайника несколько разнокалиберных коробочек.

В одной были золотые диски для зубных коронок. В другой — ювелирные изделия из драгоценных металлов с камнями и среди них два зубных протеза с крупными бриллиантами. Взяв их в руки, Латынис молча подошёл к Дончикову. Лицо дантиста резко покраснело.

«Ну и нервы! — Ян Арнольдович пожалел о своей выходке. — Того гляди удар хватит…»

В третьей коробке лежала пачка долларов. А когда Латынис открыл четвёртую коробку, то сам побледнел.

На мягкой бархатной подушечке лежала завораживающая красавица диадема. Та самая! В самом центре её, обрамлённый семью бриллиантами, излучал мягкий зелёный свет большой изумруд — гемма с лилией.

Да, это был недостающий предмет из гарнитура «Кларисса»!

В голове Латыниса завертелась карусель из вопросов. Но время допроса Дончикова ещё не пришло. Нужно было закончить обыск, составить протокол. Ян Арнольдович черкнул на листке блокнота несколько слов и протянул Лукину. Участковый инспектор понимающе кивнул и пошёл звонить из телефона-автомата, чтобы прислали «воронок».

Закончив осмотр комнаты, Латынис сел за протокол. Время от времени ему приходилось обращаться к Дончикову: как называется тот или иной камень, бусы или ожерелье, кольцо или перстень. Зубной врач отвечал машинально, он находился словно в дурном сне.

Появился Лукин, кивнул: мол, все в порядке.

Майор отпустил понятых и приступил к допросу Дончикова. Начал Ян Арнольдович с вопроса о том, откуда у дантиста доллары? Это был рассчитанный ход: уж что-что, а заокеанскую валюту приобрести законным путём никак невозможно. Выходит, как говорится, дело пахнет керосином.

Зубной врач поднял к потолку полные скорбного отчаяния глаза и, чуть не плача, произнёс:

— Будь проклят тот день, когда я польстился на эти чёртовы доллары!

— Разве вы не знали, что любые операции с валютой запрещены? — «добивал» Дончикова Латынис.

— Бес попутал! — прижал руки к груди дантист. — Честное слово! Понимаете, предложили, ну, я и того… Не устоял.

— Кто предложил?

— Один гражданин у гостиницы «Интурист». Я его не знаю. — Дончиков опустил глаза долу.

— Не рассказывайте сказки, Юлий Филиппович, — строго произнёс майор. — В вашем положении лучше выложить все начистоту.

Однако Дончиков продолжал выкручиваться, юлить, пока наконец окончательно не запутался. И только тогда начал давать правдивые показания. Валюта, оказывается, шла дантисту от проституток, так называемых путан, которые имели дело с иностранцами. А непосредственно продавала валюту Дончикову некая Тимофеева, бандерша местных жриц любви.

— Елизавета Николаевна, что ли? — уточнил Латынис, вспомнив «оскорблённую» мамашу Светланы, которая выкрала документы у Варламова после приятного вечерка в гостиничном номере.