— Спасибо, не беспокойтесь, — стал отказываться Чикуров, который всегда стеснялся есть у чужих да и старался не быть в долгу у кого-либо.

Однако Востряков настоял на своём и усадил московского гостя за ужин. Все было нарезано крупно, по-мужски.

Сказать по-честному, Игорь Андреевич изрядно проголодался, так как после аэрофлотовского обеда маковой росинки во рту не держал.

— Для мамы я все ещё беспомощный ребёнок, — сказал хозяин, вскрывая консервы. — Боится, что похудею, и шлёт посылки.

— Рыба — это здорово! — провозгласил Саяпин. — Недаром японцы лопают её больше всех народов мира. Но и зато сердечными заболеваниями страдают меньше всех. И живут дольше всех.

— А я сомневаюсь, что это у японцев за счёт консервов. Свежая рыба — другое дело. А у нас рядом Байкал, до Тихого океана рукой подать, а свежая рыба — проблема, — не то констатируя, не то извиняясь перед гостем сказал Востряков.

Сели за стол. Игорь Андреевич рассматривал большую фотографию на стене. Там был сам Востряков с двумя женщинами под руку. Одна пожилая, другая молодая, одетая в модные джинсы-варенки. Снимались, вероятно, за городом, на даче.

Юрий Васильевич, перехватив его взгляд, пояснил:

— Моя мама.

Он конечно же имел в виду пожилую.

— А другая? — из вежливости спросил Игорь Андреевич.

Ему показалось, что на лице хозяина промелькнула грусть.

— Соседка, — ответил он. — По садовому кооперативу. В Подмосковье.

Слово за слово, выяснилось, что Юрий Васильевич в Нижнем Аянкуте всего четвёртый месяц, а в столице был ни много ни мало помощником министра. Попал он сюда так: сняли прежнего директора, а нового решили избирать. Узнав об этом, Востряков, не говоря никому ни слова, собрал документы, пространно изложил на бумаге, какие он предлагает меры по коренному улучшению работы совхоза, и послал на конкурс.

— В райкоме, честно говоря, моя кандидатура особой радости не вызвала: имелись свои планы пристроить зампредседателя райисполкома, — рассказывал Юрий Васильевич. — И чего он только не возглавлял в районе! Везде после себя оставлял полный развал. Вот и решили сплавить его подальше, в Нижний Аянкут. Но партком совхоза настоял на выборах по всем правилам. Демократично. Вызвали меня на собрание. Прошёл, можно сказать, единогласно.

— Далековато однако же забрались, — заметил Игорь Андреевич.

— Я считаю, Юрий Васильевич поступил совершенно правильно! — вмешался Саяпин. — И чисто по-человечески, и с точки зрения гражданственности, не боюсь сказать это слово! Ведь что такое помощник? — патетически вопрошал он. — Не человек, а тень! Мысли, идеи — все принадлежало шефу! Все!

— Но сначала они были моими, — возразил Востряков.

— Да, но только до тех пор, пока ты их не записал, а машинистка не напечатала. После этого они становились мыслями и идеями министра. — Саяпин поднял вверх палец и с усмешкой добавил: — Руководящими идеями! Вздумай ты привести их где-нибудь, то обязан был бы взять в кавычки или сделать сноску. Так? А теперь ты есть ты!

— Не все это ценят, — со вздохом произнёс хозяин и, как показалось Чикурову, бросил взгляд на фотографию.

— Ценят, уверяю тебя! Послушай, что в посёлке говорят: новый директор наводит порядок!

— Ладно, ладно, — смутился Востряков. — Ещё рано судить.

Допили чай. Григорий Петрович, сославшись на то, что ему надо просмотреть кое-какие бумаги, прихваченные с работы, ушёл в свою комнату.

Юрий Васильевич, немного помявшись, обратился к московскому гостю:

— Игорь Андреевич, я понимаю, если следователь, да ещё по особо важным делам, из самой Москвы пожаловал, значит, здесь случилось что-то очень серьёзное. Чем-нибудь могу вам помочь?

— Уже помогли. — Игорь Андреевич с улыбкой показал вокруг себя.

— Да ну, — отмахнулся хозяин. — Стыдно, ей-богу! Ни присесть по-человечески, ни прилечь… Ничего, завтра что-нибудь придумаем.

— Прошу вас, никаких хлопот! — запротестовал Чикуров.

Юрий Васильевич стал прибирать со стола, а следователь колебался, стоит заводить разговор о Листопадовой или нет? Ведь сам Востряков в Нижнем Аянкуте совсем недавно.

И все же решился.

— Изольда Владимировна у нас старшая медсестра в участковой больнице,

— ответил Востряков. — Дочка у неё маленькая, годика два, не больше.

— Замужем?

— Живёт одна. А вот разведёнка или мать-одиночка… — Юрий Васильевич развёл руками.

— Приезжая? Местная?

— Не знаю, — виновато сказал хозяин. — Вообще приятная женщина, мечтательная такая.

«Негусто», — констатировал про себя следователь.

Разошлись по своим комнатам. Заснул Игорь Андреевич, когда Саяпин и хозяин видели десятый сон, оглашая избу несинхронным храпом.

«Мороз и солнце, день чудесный!» — сама по себе напросилась пушкинская строка, когда Игорь Андреевич открыл глаза.

Он встал, подошёл к окну и зажмурился: на искрящийся снег было больно глядеть.

По пустой улице ехал трактор с прицепом, доверху загруженный прессованным сеном.

Хозяин давно уже был на работе, а Саяпин сидел на кухне, обложенный бумагами, и что-то считал на микрокалькуляторе.

— Не выношу учреждений, — признался Григорий Петрович. — Дома, в тихой обстановке могу горы своротить! Готов просидеть за работой двадцать пять часов! Но стоит только переступить порог нашей конторы, тотчас горло пересыхает, а в глаза словно перцу сыпанули… Думал, у меня одного так, а оказывается, нет. Тут недавно читал: английские чиновники заметили так называемую аллергию к канцелярии.

Он силком усадил Игоря Андреевича завтракать, пожарив глазунью на сале.

— А где здесь можно столоваться? — поинтересовался Чикуров.

— В кафе «Байкал» кормят очень даже прилично. Заслуга Юрия Васильевича, взялся за соцкультбыт всерьёз.

Вспомнив вчерашний разговор перед сном, Игорь Андреевич засмотрелся на фотографию.

Перехватив взгляд Чикурова, Саяпин спросил:

— Нравится?

— Симпатичная, ничего не скажешь.

— Представляете, а в детстве не на что было смотреть.

— А вы её знали?

— Ещё бы. У её отца я когда-то работал, Вербицкий, не слышали такую фамилию? Много лет работал председателем Средневолжского облисполкома, а потом взяли его в Москву, был начальником главка, членом коллегии…

«Вербицкий, Вербицкий… — повторял про себя Игорь Андреевич. — Где я слышал эту фамилию? Кажется, совсем недавно».

— Между прочим, у её отца на даче этим летом мы и познакомились с Востряковым, — продолжал Саяпин. — Потом в Москве встретились. Можно сказать, я причастен к его выбору перебраться в Сибирь. Ну а в конечном счёте, он меня сюда сагитировал. А если точнее, то он прислал мне письмо с просьбой порекомендовать ему экономиста. А я взял да и приехал сам. Так вот Юрий Васильевич говорит, что Виктория, — Саяпин показал на фотографию, — теперь в Италии. Выскочила замуж за обувного фирмача! — Саяпин усмехнулся.