Обсуждались на народном собрании и иные вопросы: оборона долины и обучение бывших невольников тому, как верно держать оружие. Все считали, что, вероятно, ещё встретятся с родичами разбитого неприятеля, да так и случилось несколько лет спустя.

Кроме того, Могучеродный (по совету Камнеликого) послал вестников на Равнину в Города Запада жившим там друзьям. Вестники должны были поведать им о событиях в Серебряной долине, а также и о том, что теперь её населяет мирный и гостеприимный народ, чьи кладовые полны товаров, которые могут заинтересовать торговцев.

Последним говорил Могучеродный. Он сказал:

– Гости и братья по оружию! Мы желали обрести новый дом, что когда-то был нашим, и, обретя его, нашли в нём множество добра, мы не нуждаемся в этом добре и пользы в нём без вас не видим. А потому просим вас, зная ваш добрый нрав: возьмите из этих вещей столько, сколько вам не составит труда унести. Если вы скажете, что путь долог, а он и в самом деле долог, ведь вы пойдёте в обход, миновав сперва лес и Розовую долину, и только потом достигнете Дола, то мы снабдим вас гужевыми животными, что понесут ваше добро, да и подводами, мы сами собирали их, и они смогут пройти и по горным, и по лесным дорогам.

Тогда поднялся Лис из Верхнего поселения и молвил:

– Да будет известно тебе, Могучеродный, и вам, сыны Волка, что если мы и протянули вам руку помощи, то сделали это, помогая себе самим. Теперь в Серебряной долине возрастёт могучий народ, и вместе мы сможем противостоять всему миру! Так говорят мудрые, когда идут на войну. Но мы не хотим возвращаться домой, обогащённые вашими дарами. Это несогласно с нашими мыслями о грядущем.

Все воины Дола одобрительно закричали.

Но тут вновь поднялся Могучеродный. Он сказал так:

– Воины Дола и пастухи! Ваши слова достойны мужей и верных друзей. Но не забывайте и о том (а мы надеемся на это), что дорога между Долом и Серебряной долиной не зарастёт никогда, что наши роды часто будут пировать вместе, а иной раз и стоять плечо к плечу в сражении, и нам стыдно отпускать вас теперь с пустыми руками. Как же в таком случае мы осмелимся вновь посмотреть вам в глаза? Камнеликий, друг мой, ты стар и мудр, а потому я прошу у тебя помощи. Замолви за нас слово пред своими родичам, чтобы они не отказали нам в нашей просьбе.

Тогда встал Камнеликий. Он молвил:

– Поистине, друзья, Могучеродный здесь прав. Возможно, он предвидит грядущий гнев тех духов, что странствуют между его родом и богами, ведь они будут недовольны, если увидят, что мы пересекаем лес с пустыми руками. Более того, теперь вы воочию убедились, как богата земля Серебряной долины, какой обильный урожай она приносит. Мне кажется, боги любят тот народ, что поселится здесь, и мужи этого народа обретут могущество и станут подобны нам. А посему примите же дары наших друзей и искренне возблагодарите их. Ведь правду сказал Могучеродный: дорога через лес свяжет наши племена, и чаща станет местом отдыха мужей, идущих на помощь к своим друзьям.

Когда старик договорил, все согласились с ним и больше не отвергали дары, и тогда воины мирно разошлись по домам, желая друг другу только добра.

Ранним утром следующего дня воины Дола и пастухов, готовые выступить в путь, собрались на рыночной площади. Вокруг них стояли сыны Волка, жители Леса и множество освобождённых невольников, горюя о необходимости расставания. Жители Серебряной долины и их гости долго беседовали друг с другом, охотно давая обещания часто путешествовать из долины в долину. С жителями Дола отправились и некоторые невольники. Все были нагружены щедрыми дарами хозяев и радовались от всего сердца.

Лучезарная вначале не находила себе места. Она суетилась больше обыкновения, а иногда даже готова была заплакать, особенно когда вспоминала, что скоро оставит всё, о чём последние годы мечтала наяву и во сне. Наконец, когда девушка стояла у дверей Чертога Совета, наблюдая за тем, как радуется великое множество людей, ставших близкими друг другу, она подумала, что в этом есть и её заслуга, что она вложила все свои силы в то, чтобы прекрасную Серебряную долину заселяли счастливые люди. Она боролась за это, и это часть её жизни, та часть, которая не изменится, даже если сама она покинет долину.

И когда Лучезарная подумала об этом, она сказала себе, что теперь в её руках жизнь жителей Дола, и ей вновь пришла пора стать вести народ и править им, ведь на какое-то время она была лишена привычной жизни: лезвие меча да неотвратимые суровые сражения превратили её в ребёнка посреди крепких воинов-меченосцев.

И она вновь успокоилась, и лицо её облеклось той могучей красотой, что когда-то внушила благоговейный ужас влюблённому в неё Божественноликому. Все смотрели на девушку и дивились, говоря: «На лице её печать того, что она покидает долину своих отцов, в земле которой покоится прах её матери». Впрочем, печаль была пока мала, а надежда велика, надежда на грядущие дни, и всё же и долина, и каждый лист, и каждая травинка, по которой ступали ноги девушки, и каждый камень прекрасных домов, казалось, должны были остаться в памяти Лучезарной навечно.

О Наречённой следует сказать, что она почти поправилась и упросила отнести её на носилках на рыночную площадь, чтобы посмотреть на то, как будет уходить её народ. После дня Сражения девушка много раз видела Божественноликого, и всегда она говорила с ним весело и нежно. А Железноликого она любила так сильно, что не хотела расставаться с ним, даже зная, что с ней останется Могучеродный.

И теперь, когда Старейшина стоял перед ней, она сказала ему:

– Друг и родич, это день нашей разлуки, и хотя мне придётся остаться здесь, да я и сама желаю остаться, всё же сердце моё болит от неизбежности расставания. Когда я проснусь завтра утром, я уже не смогу послать за тобой. Как же сильна моя любовь к моему народу! И ничто её не затмит. Теперь, родич, я хотела бы увидеть моего брата Златогривого, чтобы попрощаться с ним. Кто знает, встретимся ли мы вновь?

Железноликий ушёл. Он отыскал Божественноликого в окружении других вождей и Могучеродного и сказал сыну:

– Иди быстрее, твоя сестра Наречённая хочет говорить с тобой.

Божественноликий покраснел, затем побледнел и молча отправился за своим отцом. Сердце его вырывалось из груди, когда он подошёл к носилкам, где на чудных подушках красного шёлка лежала одетая во всё белое Наречённая. Он встал перед ней, и ему показалось, что она очень счастлива, хотя всё ещё бледна и выглядит больной и изнурённой.

Девушка улыбнулась, протянула ему руку и молвила:

– И вновь приветствую тебя, брат мой!

Божественноликий взял её руку и поцеловал, едва не расплакавшись – так сильно захватило его великое множество воспоминаний о Наречённой, о тех днях, когда они были детьми. Юноша вспомнил, как любила она его в те ушедшие в прошлое дни – больше, чем прочие дети, больше, чем прочие девушки. Он вспомнил о тех временах, когда сердце его было свободным, и тогда для неё находилось в нём место. Так было до тех пор, пока он не нашёл горный чертог.