Над резиденцией князя Ляраны реял государственный флаг с сине-зелено-фиолетовым змеиным узором по черному полю. Тейзург сам его придумал, после того как обзавелся собственным княжеством. Ему нравилось, а народ вначале смотрел с оторопью да бормотал обережные заклятья, но потом привык.

Когда маг Ложи остановился перед ажурной чугунной калиткой, его окликнули:

– Добрый день, коллега Орвехт.

Хантре был в своей иномирской куртке, уже изрядно потрепанной. Капюшон низко надвинут, глаза в тени.

«Надеюсь, ты не убивать его явился», – озабоченно подумал Суно.

А вслух сказал:

– И вам доброго дня, коллега Кайдо. Вы тоже сюда?

– Мне надо кое о чем у него спросить, – с досадой подтвердил рыжий.

«Небось специально караулил, когда кто-нибудь придет, – догадался Орвехт. – Ну, это я понимаю… После такого, гм, инцидента мне бы тоже не захотелось идти сюда в одиночку».

Литой узор калитки изображал змею, обвившуюся вокруг стебля цветка.

От дверей уже спешил слуга. Сообщил, кланяясь, что господин сейчас принимает ванну, но безмерно рад гостям и просит немного обождать. Проводил их в залу на втором этаже.

Окна здесь выходили на круговой балкон, уже очищенный от снега – там стояло одинокое плетеное кресло, судя по его виду, забытое с осени. Орвехт не удивился бы, если б узнал, что коллега Тейзург нарочно оставил кресло зимовать снаружи – из эстетских соображений, чтобы посмотреть, как оно будет выглядеть в разные сезоны.

– Как же я счастлив вас видеть!

Хозяин дома вышел к ним в баэге из матово-черного шелка с блестящим узором, напоминающим морозные разводы на оконных стеклах, но в черном варианте. Его удлиненное лицо с треугольным подбородком было гладким без изъянов: от шрамов, оставленных кошачьими когтями, он избавился после того, как выяснилось, что сочувствующих наберется раз, два и обчелся.

Жены и мужья тех, кто провел веселую ночь в «Пьяном перевале», не скрывали злорадства: мол, поделом эту наглую физиономию изуродовали, еще не так надо было проучить! Остальное общество с ними соглашалось – по крайней мере, на словах. Обнаружив, что эффект вышел не тот, какой предполагался – в нем видят не страдающего романтического любовника, а ходячее подтверждение тезиса, что дурные дела не остаются безнаказанными, – маг в два счета убрал рубцы.

– Хантре, ты все-таки пришел…

Похоже, обрадовался он искренне, но было в его улыбке что-то скорпионье.

– Ага, пришел поблагодарить тебя за песчанницу.

– Тем утром мы оба сказали друг другу то, чего не стоило говорить, но согласись, ночь была волшебная…

– Еще какая волшебная, – процедил Хантре. – Ты знал о том, что песчанница наведет чары, которые лишат меня способностей видящего?

– Ты о чем? – нахмурился Тейзург. – Песчанницы не владеют такими чарами… Что же ты раньше молчал, давно это случилось?

– После гостиницы. Значит, ты был не в курсе. Жаль. Лучше бы это оказалась твоя идиотская шутка. Если это подстроил кто-то другой, кому выгодно, чтобы я перестал быть видящим, – тогда дело дрянь, и боюсь, не только для меня.

– Коллега Эдмар, вы не выяснили у песчанницы, кто ее захватил и продал Бутакур-нубе? – спросил Орвехт.

Золотоглазый молчал, он ведь не из тех, кто легко сознается в своих просчетах, но, судя по выражению лица – выяснил, и сложившаяся в результате картина ему совсем не нравилась. Наконец он криво улыбнулся:

– Хантре, я решу эту проблему. Ты не мог бы некоторое время пожить на севере, за Сновидческим хребтом? Там безумно красиво весной, когда тундра цветет. Во владениях Дохрау ты будешь в безопасности.

– Кто за этим стоит?

– Лорма. – Он покаянно развел руками. – У этой кровопийцы к тебе счет. Помнишь, я рассказывал? Я разберусь, а ты отправляйся пока на Северный полюс. Твой старый ледяной дворец до сих пор там стоит – может, еще два-три таких же построишь?

«И мы с коллегами хороши, – подумал Суно. – Надо было не оставлять песчанницу наследнику Бутакур-нубы на расправу, а забрать для дознания».

– Иди ты сам на Северный полюс, – огрызнулся рыжий. – Или куда угодно. Я в отличие от тебя наших прошлых встреч не помню, но почему-то мне кажется, что все это вполне в твоем духе.

– Но согласись, иначе было бы скучно. – Тейзург, уже овладевший собой, ухмыльнулся. – Игра обязана быть интересной. Кстати, все прочее, кроме способности видеть – при тебе? Если нападут, сможешь дать отпор?

– Сейчас проверим.

Пол под ногами дрогнул, оконные стекла задребезжали. С карнизов пластами обвалилась пышная изысканная лепнина, а громадный камин, отделанный белоснежным мрамором, пошел трещинами.

– Вроде все при мне, – бросил Хантре. – Надеюсь, что больше наши дорожки не пересекутся. Прощай.

– Подожди! – крикнул вслед Тейзург, но рыжий не оглянулся.

Шаги на лестнице затихли, внизу хлопнула дверь.

Орвехт тем временем отправил мыслевесть Крелдону.

– Что ж, теперь снят вопрос о его зарплате за два последних месяца, – кисло заметил Эдмар. – Удержу за порчу имущества. Это «прощай» так душераздирающе прозвучало… Коллега Суно, не хотите вместе со мной напиться вдрызг?

– Напиться – увольте, мне еще на службу, но от бокала доброго вина кто ж откажется?

– Тогда присаживайтесь. – На его лице появилась подкупающая улыбка непонятого хорошего человека – не знай Орвехт, что за стервец перед ним, принял бы за чистую монету. – Останемся здесь, не возражаете?

В одной из оконных рам со звоном осыпалось треснувшее стекло, по зале пронесся свежий ветерок. Маг Ложи устроился в кресле, перед тем смахнув с сиденья штукатурку.

– Я не мог поступить иначе, – доверительно сообщил Эдмар, когда пригубили вино. – Что мне оставалось делать? Других вариантов не было, и это позволило Лорме переиграть меня, но игра еще не закончена. Эта древняя пиявка пожалеет о том, что бросила мне вызов. Согласитесь, коллега Суно, любовь извиняет все.

– Не могу согласиться, коллега Эдмар. Не извиняет. Я бы сказал, что в любви так же, как в работе лекаря, должен действовать принцип «не навреди».

– Забавная точка зрения, но на это можно возразить…

Что у него были за возражения, Орвехт так и не узнал, потому что в следующий момент залу тряхнуло – и куда сильнее, чем в первый раз. Остатки оконных стекол звенящим дождем хлынули на пол. Из бокалов выплеснулось вино. Камин раскололся, словно по нему ударили кувалдой.

– Это он слегка перегнул, не находите? – Эдмар выглядел скорее заинтригованным, чем озабоченным.

Суно не успел ответить – за вторым ударом последовал третий. С крыши с грохотом посыпалась черепица. Ляранский флаг тоже свалился, вместе с куском шпиля, и раскинулся на балконе шевелящимся фиолетово-сине-зелено-черным полотнищем.