Однако это не означало, что они всегда с ней соглашались, а шихад оставался самым спорным вопросом из всех. Время заканчивалось: посланники Салима, султана Кеша, должны были прибыть в Брохену уже на этой неделе, после чего Явону предстояло либо присоединиться к шихаду, либо стать его целью.

Богослов Акмед начал свое выступление в поддержку шихада:

– Вы должны понимать, что лишь один орган может выступать от лица всех амтехцев, и этот орган – Конвокация. Шихад – это священное обязательство начать войну. Его еще ни разу не объявляли против кориан. Первый священный поход застал нас врасплох, а вражда между Кешем и Лакхом означала невозможность созыва Конвокации во времена Второго похода. Как только станет ясно, что Третий поход начался, каждый здоровый мужчина в Кеше, Дхассе, Гатиохии и где бы то ни было еще возьмет в руки оружие и присоединится к армиям Салима. Это касается и моих людей, джхафийцев. Их верность трону – это одно, королева-регентша, но у них есть еще и долг перед самим Ахмом!

Илан Тамадхи поспешил согласно кивнуть.

– Тот факт, что вы, римонцы, исповедуете солланскую веру, учитывается, Ваше Величество. Джхафийцы не поднимут оружие против вас и ваших людей, но вы не можете встать на пути призыва к оружию. Многие молодые мужчины уже отправились на юг по своему собственному желанию.

Это действительно было так: из Крака-ди-Кондотьори, врат Явона, сообщали о молодых джхафийцах, устремившихся из страны, чтобы присоединиться к армиям, которые собирались в Зхассийской долине.

– Но настоящая опасность – здесь, – заметил Пьеро Инвельо, придав своему голосу тщательно просчитанную нотку раздражения. – Можно почти не сомневаться, что Доробоны прибудут в Гитель как минимум с одним легионом. Нам что, следует просто позволить им опустошить Явон, не выставив никакого сопротивления?

Акмед развел руками:

– Мои люди считают, что Горджо – конец. Они не думают, что Доробоны вернутся. Королева-регентша победила их.

– Но вы сами-то в это верите? – проворчал Лука Конти. – Что вы говорите своим людям в Дом-аль’Ахмах?

– Что Конвокация высказалась и у нас нет иного выбора, кроме как ответить, – произнес Акмед резко, с намеком на вызов в голосе.

Елена нахмурилась. В действительности он сказал «Я контролирую людей, а не вы».

– В 904 Доробоны покорили Явон силами одного легиона, – напомнил собравшимся граф Инвельо. – Мы свергли их только тогда, когда они утратили бдительность и нам удалось отравить Луи Доробона и половину магов. Больше они не будут такими неосторожными. Вы хотите, чтобы вашу родину разрушили, пока ваших людей будут истреблять в Гебусалиме, говорящий с Богом?

– Наш поход на Гебусалим – это воля Божья, – упрямо ответил Акмед.

Четверо римонцев раздраженно хлопнули по столу.

– Чего вы хотите? – потребовал ответа Пита Роско. – Какой уступки? Выложите свои карты, будь оно все проклято!

– Ахм не торгуется!

– Ха! Это вы не торгуетесь, – протянул Лука Конти с неприязнью.

– Не спорьте с Божьим человеком! – гаркнул Илан Тамадхи. Он твердо посмотрел на римонских лордов. – Послушайте, вы меня знаете: я следовал заветам гуру, и я люблю этот край. Мы не дураки: мы знаем, что присоединение к шихаду дорого обойдется Явону. Мы знаем риски, но выступить против Конвокации означает поднять против себя простой народ, что будет означать для нас еще более скорый конец.

– И тем не менее вы ставите свою драгоценную веру выше благополучия собственных людей, – недовольно изрек Пита Роско.

– Да, моя вера для меня «драгоценна», – прогремел Акмед. – Она – главное в жизни любого человека или должна им быть…

– Вот с этим я соглашусь, – проворчал Иосип Яннос.

– Господа! – крикнула Сэра, хлопнув по столу. – Это неуместно! Мне нужно решение!

– Решения, очевидно, нет, – проскрежетал граф Инвельо. – Они отправятся навстречу смерти или славе, оставив римонцев одних перед лицом доробонской угрозы. – Он взглянул на Илана Тамадхи. – Или есть?

– Те, кто выступает против Конвокации, рискуют собственной жизнью, – ответил Илан с нейтральным выражением лица.

– Вы угрожаете королеве-регентше? – зарычал Лука Конти, и Елена вновь пожалела о том, что здесь нет Лоренцо.

– Нет, – быстро вставил Акмед. – Ни в коем случае. Мы все любим королеву-регентшу. Вам, римонцам, шихад не угрожает, пока вы остаетесь нашими союзниками. Однако Горджо – это ваша проблема.

Споры продолжались несколько часов. Бурные волны слов разбивались о волю Конвокации. Елена боялась, что у Сэры случится нервный срыв, но девушка держалась. Наконец, она попросила Елену рассказать о возможностях рондийского легиона.

– Доробоны – рондийцы с севера, – напомнила Елена совету. – Они богаче, чем вы даже можете себе представить, и столь же надменны. Они – близкие союзники императора и находятся у него в большом фаворе: к вдовствующей королеве, жене Луи, которого вы отравили, прислушивается сама императрица-мать Луция Фастериус. Они вторгнутся на воздушных кораблях еще до конца года. И это – не предположение. Доробонский легион чрезвычайно хорошо экипирован. Может показаться, что пять тысяч человек – это немного, но большинство из них будет всадниками, многие – всадниками боевых тварей, созданных с помощью гнозиса. Они привезут с собой крылатых коней и не меньше дюжины боевых магов. Чистота крови у этих магов будет разной, однако многие из них будут сильнее меня. Сила вроде этой могла бы уничтожить армию, в десять раз превосходящую ее числом.

Пока советники пытались осмыслить сказанное, Сэра задала вопрос:

– А что насчет армии, в двадцать раз превосходящей ее числом?

Елена моргнула – как и все остальные.

– Ну, – продолжила она, – если они не разбегутся и не запаникуют при виде чудовищных потерь… Даже чистокровные маги устают, и даже конструкт можно сбить… Но такой армии нет. Не в Явоне.

Сэра подняла палец вверх:

– Есть.

Собравшиеся смотрели на нее с непониманием.

– Харкунцы, – ответила она на их немой вопрос.

Все, кроме Харшала аль-Ассама, вскочили на ноги. Выражения их лиц варьировались от шока до презрения и от презрения до возмущения. Однако Сэра не дрогнула.

Наконец шум голосов стих, позволив графу Инвельо выразить общее несогласие:

– Королева-регентша, харкунцы воевали с джхафийцами веками. Их жестокость легендарна. Даже на моей памяти нам приходилось воевать с ними на наших южных рубежах. Воспоминания об этом до сих пор преследуют меня. Они пытают пленных до смерти и берут наших женщин в рабство. Даже кешийцы не имеют с ними дел. Они – животные, королева-регентша!

Елена с интересом наблюдала, как Сэра повернулась к Харшалу аль-Ассаму. Тот явно знал, что Сэра выдвинет такое предложение; Елена задумалась, не было ли все оговорено заранее. И почему я не была приглашена к этой дискуссии?