Но лишь когда первые исследователи на заре космических полетов проникли в пустынную область между орбитами Марса и Юпитера и посмотрели на нее своими глазами, мы удостоверились, что астероиды в самом деле осколки большой планеты – разрушенного Люцифера, давно погибшего брата Земли.

Поднимаясь все выше и выше над Солнцем, «Роллинг Стоун» замедлял ход, описывал кривую и приближался к точке, откуда начнет снова падать к Солнцу. Сейчас он был на орбите Цереры, недалеко от этой дамы, на пятьдесят миллионов миль углубившись в пояс астероидов. Руины Люцифера широко разбросало по космосу. Узел Аллилуйя помещался ближе к центру пояса.

Неплотная группа камней, песка, хаотических молекул и планетоидов, известная как узел Аллилуйя, вращается вокруг Солнца со скоростью 11 миль в секунду. Скорость «Стоуна» составляла 8 миль в секунду, он двигался в том же направлении. За последние два дня, включая двигатель, капитан Стоун увеличил скорость корабля и, следуя за сигналами радарного маяка, проник в рой обломков, влившись в их поток с небольшой относительной скоростью. Последний маневр, остановивший «Стоуна» относительно камней, был всего лишь любовным шлепком: «Стоун» откашлялся и стал продолжать свой путь вместе с другими бродячими странниками космоса.

Капитан в последний раз посмотрел в окуляры стереорадара, поворачивая рычаг управления, пробежал лучом полный круг от носа до кормы. Громады Аллилуйи, неразличимые невооруженным глазом на фоне звезд, висели в увеличенной перспективе ложного космоса стереоприбора, где настоящих звезд вовсе не было видно. Ползучего следа, признака относительного движения, на экране не было.

На одном из летучих камней недалеко от корабля и на пару градусов вне орбиты светилась точка ярче других. Это был радарный маяк, на который и вышел капитан Стоун. Маяк тоже был неподвижен на стереоэкране, и капитан сказал Кастору:

– Запроси доплер из мэрии.

– Уже, капитан, – сказал Кастор и вскоре добавил: – Относительная около десяти миль в час – девять и семь и еще малость. Милях в семистах от нас.

– Вектор?

– Выходим почти на них. Пройдем в десяти – пятнадцати милях к югу, внутри орбиты.

Роджер Стоун расслабился и усмехнулся:

– Ну, как наводка? Твой старик еще не разучился считать?

– Нормально, папа, если учесть…

– Что учесть?

– Что ты использовал вычисления Пола.

– Когда я решу, кого из нас двоих ты оскорбил, я тебе отвечу. – Он сказал в микрофон: – Все посты свободны от маневра. Машинное, доложите о блокировке. Эдит, скоро будет ужин?

– Заблокировано, сынок, – доложила Хейзел.

– Через полчаса, дорогой, – ответила жена.

– Ничего себе! Человек потеет над горячим пультом, а после этого ему предлагают полчаса ждать до ужина. Что у вас за отель?

– Да, дорогой. Кстати, я опять сокращаю тебе калории.

– Бунт! Что бы сделал Джон Стерлинг на моем месте?

– А папа толстеет! А папа толстеет! – пропел Лоуэлл.

– И придуши своего ребенка. Кто-нибудь хочет выйти со мной поставить добавочные двигатели?

– Я хочу, папочка!

– Мид, ты просто пытаешься смыться, чтобы не помогать на кухне.

– Я могу ее отпустить, дорогой.

– Пожалеешь ребенка – испортишь харчи. Бери сухим пайком, детка.

– Не очень смешно, папочка.

– А мне не за это деньги платят.

Капитан Стоун, насвистывая, отправился на корму. Близнецы и Мид вышли с ним. Они быстро поставили стартовые ракеты – молодежь закрепляла, а капитан лично проверял проводку. Ракеты разместили вокруг корпуса в центре корабля и по паре на носу и на корме. Подключенные к пилотскому радару, настроенному на минимальную дальность, они дадут кораблю резкий толчок в том маловероятном случае, когда какой-то объект выйдет на курс столкновения с достаточно высокой скоростью, чтобы это грозило опасностью.

Во время прохода вглубь пояса астероидов Стоуны шли просто на авось. Хотя принято считать, что пояс забит небесным мусором, статистика показывает, что там гораздо больше пустоты, чем камня, и опасность столкновения очень незначительна. Внутри узла ситуация была несколько иной – там концентрация массы была в несколько сотен раз больше, чем в других районах пояса. Но большинство старателей даже и здесь не принимало мер предосторожности – проще было ставить на то, что они всегда будут выигрывать в эту русскую рулетку, чем тратить деньги и усилия на противометеоритную защиту. Некоторые поплатились за это, но это происходило крайне редко – аварии в узле Аллилуйя происходили не чаще, чем в Мехико.

Когда все вернулись на корабль, ужин был готов.

– Тебе звонили, капитан, – сообщила Хейзел.

– Уже?

– Из мэрии. Я сказала, что ты вышел, но перезвонишь им. Девять и шесть десятых сантиметра.

– Дорогой, обед остывает.

– Идите за стол, я быстро.

Он действительно вернулся быстро. Доктор Стоун вопросительно посмотрела на него.

– Мэр, – объяснил Роджер. – Добро пожаловать в Рок-Сити и все такое. Сообщил мне, что городской комитет ограничил скорость космических кораблей до ста миль в час, а скутеров – до пятисот в пределах тысячи миль от мэрии.

– Надеюсь, ты сказал им, куда им надо пойти со своими ограничениями? – ощетинилась Хейзел.

– Нет, не сказал. Я вежливо извинился за то, что по незнанию нарушил правила, и обещал зайти засвидетельствовать свое почтение завтра или послезавтра.

– Я думала найти жизненное пространство на Марсе, – пробурчала Хейзел. – Оказалось, там одни слюнтяи, молокососы и сборщики налогов. И вот мы выходим на широкие просторы космоса и что же находим там? Дорожную полицию! А мой единственный сын не может им даже ответить как следует. Думаю, мне придется отправиться на Сатурн.

– Я слыхал, на базе Титана здорово холодно, – примирительно ответил Роджер. – Почему бы не на Юпитер? Пол, подай мне соль, пожалуйста.

– Юпитер? Позиция неблагоприятная. И потом, я слышала, что на Ганимеде больше правил, чем в школе для девочек.

– Мать, ты единственный известный мне трудный подросток, который по возрасту подходит для гериатрической клиники. Ты прекрасно знаешь, что человеческая колония в космосе не может жить без правил.

– Оправдание для Наполеонов местного масштаба! Вся Система залезла в корсет.

– Что такое корсет? – осведомился Лоуэлл.

– Э-э-э… Это своего рода такой предшественник скафандра.

Видя, что Лоуэлл неудовлетворен, Эдит сказала:

– Вот вернемся, милый, и мама покажет его тебе в музее.

Капитан предложил всем прилечь после обеда – они все не выспались, совершая маневр.