– Да, сэр, думаю, мы это сможем, – ответил Цыпленок Джордж, изо всех сил – но безуспешно – стараясь не показывать своей радости.

Само по себе участие в таком состязании горячило ему кровь, а кроме того, ему передалось возбуждение массы Ли, с которым они уже сроднились за двадцать пять лет работы с петухами.

– Никакая мелочь тут участвовать не будет! – радостно рассказывал Джордж остальным рабам. – Масса говорит, что это самые дорогие бои в его жизни – он лишь раз слышал о боях с более высокими ставками!

– Да ну! – изумился дядюшка Помпей. – Неужели бывают ставки больше?

– Я слышал, что лет двадцать назад страшно богатый масса Николас Аррингтон из Нэшвилла, штет Теннесси, взял одиннадцать крытых повозок, двадцать два человека и три сотни птиц. Они проехали через много штатов, не боясь ни бандитов, ни индейцев, и добрались до Мексики. Там Аррингтон выставил своих птиц против трехсот петухов президента Мексики, генерала Санта-Анна. А ставки были такими, что и сосчитать нельзя – ведь это были лучшие петухи в мире! Масса говорит, что бои продолжались целую неделю! Ставки были такими огромными, что деньги пришлось складывать в сундук! Даже мелкие ставки могли разорить самых богатых людей. В конце концов этот масса Аррингтон из Теннесси выиграл почти полмиллиона долларов! Своих птиц он называл «Хромыми Тони» в честь своего хромого ниггера-тренера по имени Тони. А тот мексиканский генерал Санта-Анна так хотел заполучить хотя бы одного «Хромого Тони», что за петуха для разведения заплатил золотом по его весу!

– Теперь я понял, что лучше было бы мне заняться бойцовскими птицами, – грустно заметил дядюшка Помпей.

В следующие шесть недель Цыпленок Джордж и масса Ли почти не появлялись на плантации.

– Хорошо, что масса все время проводит со своими петухами, – сказала мисс Малица остальным рабам в конце третьей недели. – Его миссис просто рвет и мечет! Я слышала, как она кричала на него за то, что он взял пять тысяч долларов из банка. Она кричала, что это почти половина того, что они скопили за всю свою жизнь, а он пытается соперничать с настоящими богатыми массами, у которых в тысячу раз больше денег, чем у него. А масса велел миссис заткнуться и заниматься своими чертовыми делами. И ушел к своим петухам.

Двадцатидвухлетний Том четыре года назад вернулся на плантацию и построил кузницу за амбаром, куда потянулось множество клиентов. Матильда и Том слушали мисс Малицу мрачно, но ничего не говорили. Совсем недавно Матильда, пылая гневом, рассказала сыну, что Цыпленок Джордж забрал все их сбережения – две тысячи долларов. Он собирался отдать их массе, чтобы тот поставил деньги на своих птиц. Матильда тоже кричала и плакала, изо всех сил пытаясь урезонить мужа.

– Но он словно с ума сошел! – рассказывала она Тому. – Орал на меня: «Женщина, я знаю каждую птицу, что мы выставляем на бои, с яиц! Три или четыре из них – настоящие чемпионы, способные убить все, что имеет крылья! Нам подвернулась возможность сразу же удвоить то, что у нас есть – и для этого одному петуху нужно всего лишь убить другого! Две минуты избавят нас от восьми, а то и девяти лет ожидания! И мы будем свободными!»

– Мамми, ты же сказала паппи, что, если он проиграет, придется начинать все с самого начала? – воскликнул Том.

– Не просто сказала! Изо всех сил старалась объяснить, что на кону – наша свобода! Но он словно с ума свихнулся! Орал на меня: «Мы не можем проиграть! Отдавай мне мои деньги, женщина!»

И Матильда деньги отдала. Рассказывая об этом Тому, она чуть не заплакала.

На птичнике Цыпленок Джордж и масса Ли заканчивали выбраковку семнадцати лучших птиц со свободного выгула. Осталось десять – десять лучших из всех, что им доводилось видеть. Потом они начали тренировать этих десятерых петухов, подбрасывая их все выше и выше. В конце концов восемь из них стали пролетать дюжину ярдов, прежде чем их лапы касались земли.

– Похоже, мы тренируем диких индеек, масса! – пошутил Цыпленок Джордж.

– Они должны быть ястребами против птиц Джуитта и того англичанина, – ответил масса.

Когда до боев осталась всего неделя, масса куда-то уехал и вернулся к вечеру следующего дня с шестью парами лучших шведских стальных шпор, острых как бритва и тонких как иглы. После последней тренировки за два дня до боев каждая из восьми птиц проявила себя настолько хорошо, что было просто невозможно выбрать пять лучших. Поэтому масса решил взять всех восьмерых и сделать выбор в последнюю минуту.

Он сказал Цыпленку Джорджу, что они выезжают около полуночи, чтобы приехать достаточно рано и успеть отдохнуть после долгого переезда. Отдых перед боями нужен был и им самим, и птицам. Джордж понимал, что массе хочется выехать так же сильно, как и ему.

Долгий ночной переезд прошел спокойно. Джордж правил повозкой, бесцельно глядя на фонарь, покачивающийся между двумя мулами. У него из головы никак не выходил спор с Матильдой из-за денег. Он твердил себе, что лучше жены знает, сколько усилий и терпения потребовалось на то, чтобы собрать эти деньги. Разве не он заработал их, одерживая победу за победой в местных боях? Он ни на минуту не сомневался в том, что Матильда – лучшая из жен, и теперь горько сожалел о том, что накричал на нее, обидел ее – точно так же, как масса свою миссис в большом доме. С другой стороны, бывают моменты, когда главе семьи приходится принимать тяжелые, но важные решения. В ушах его до сих пор звучал крик Матильды: «Джордж, на кону стоит наша свобода!» Как быстро она забыла, что именно он предложил скопить столько, чтобы выкупить всех. И после всех этих мучительных лет сбережений Господь послал такую возможность! Масса сказал, что ему нужны деньги для ставок во время боев. Он хотел не просто показать себя этим заносчивым богатым массам, но еще и выиграть! Цыпленок Джордж с улыбкой вспоминал, как поражен был масса Ли, когда он сказал ему: «У меня есть около двух тысяч долларов сбережений. Вы можете поставить их, масса!» Оправившись от шока, масса Ли схватил Джорджа за руку и крепко ее пожал. Он клялся, что Цыпленок Джордж получит каждый цент, выигранный на его деньги!

– Ты должен их удвоить! – Масса немного помедлил, а потом все же спросил: – А что ты собираешься делать с четырьмя тысячами долларов?

В ту минуту Цыпленок Джордж решил сыграть в самую крупную игру – сказать, почему он так долго и упорно откладывал эти деньги.

– Масса, не поймите меня превратно, я отношусь к вам самым лучшим образом, сэр. Но мы с Тильдой поговорили и решили, что попытаемся выкупить себя и наших детей – и провести остаток жизни свободными!

Видя, что масса Ли рассердился, Джордж тут же повторил:

– Господи, только не поймите нас неправильно, масса…

Но тут произошел самый важный момент в жизни Цыпленка Джорджа.

– Парень, – произнес масса Ли, – я скажу тебе, что думаю об этих боях, куда мы едем. Думаю, это будут мои последние бои. Не пытайся понять. Мне семьдесят восемь лет. Я больше полувека катался туда-сюда каждый сезон, занимался подготовкой этих птиц, участвовал с ними в боях. Я устал от этого! Слышишь? Я устал, парень! Я делал ставки, получал призы и все надеялся выиграть столько, чтобы построить для нас с женой другой дом. Нет, не такой огромный особняк, о котором мечтал когда-то. Просто новый дом на пять-шесть комнат – нам больше и не нужно. И я не думал об этом, пока ты не заговорил. Но мне больше не нужно будет столько ниггеров. Сара и Малица смогут готовить и смотреть за огородом. Мы сможем жить, а деньги в банке позволят никого ни о чем не просить…