– Да, мэм, и очень много. Дня не проходит, чтобы с десяток белых не толпилось вокруг кузницы, ожидая, пока мистер Исайся закончит их заказы.

– Ну а какие новости ты от них слышал? Может быть, мы чего-то не знаем у себя в глуши?

Том на минуту задумался, пытаясь припомнить, что мистер Исайя и мисс Эмма считали самым важным в разговорах белых людей.

– Вот есть такая штука, которую они называют телеграфом. Ее придумал масса Морзе из Вашингтона. С ее помощью он разговаривал с тем, кто был в Балтиморе. Говорят, он сказал: «Дивны дела твои, Господи!» Но я так и не понял, что же это такое.

Все повернулись к Матильде – главному специалисту по Библии.

– Сама не знаю, – неуверенно пробормотала она. – Я в Библии про такое никогда не читала…

– И не могла читать, мамми, – перебил ее Том, – потому что это вовсе не из Библии. Это что-то такое, что позволяет разговаривать по воздуху на больших расстояниях.

Потом Том спросил, слышали ли они, что несколько месяцев назад президент Полк умер от диареи в Нэшвилле, штат Теннесси, и теперь вместо него президент Закари Тейлор.

– Это все знают! – воскликнул Цыпленок Джордж.

– Если ты так много знаешь, почему никогда мне не рассказывал?! – возмутилась сестра Сара.

– Белые люди, а особенно их дети, бегают и распевают песни, почти как наши. Только их песни пишет масса Стивен Фостер.

Том напел то немногое, что смог вспомнить – «Старый черный Джо» и «Мой старый дом в Кентукки».

– Похоже, они поют в точности, как ниггеры! – удивилась бабушка Киззи.

– Мистер Исайя говорит, что этот масса Фостер вырос рядом с ниггерами и слушал, как они поют в церквях, на пароходах и в доках, – пояснил Том.

– Тогда все понятно! – сказала Матильда. – А не слышал ли ты такого, чего никто из нас не знает?

– Слышал, конечно.

Том рассказал, что свободные ниггеры, которые давали заказы мистеру Исайе, много говорили о знаменитых черных с Севера. Эти люди борются против рабства, путешествуют, читают лекции, доводя и белых, и черных до слез историями своей жизни. Все они были рабами, но потом сумели сбежать и обрели свободу.

– Одного зовут Фредерик Дуглас, – сказал Том. – Говорят, он был рабом в Мэриленде, научился читать и писать, а потом накопил столько денег, что смог выкупить себя у массы. – Матильда быстро переглянулась с Цыпленком Джорджем. – Говорят, люди собираются сотнями, чтобы его послушать. А еще он написал книгу и даже стал издавать газету. – Посмотрев на Матильду, бабушку Киззи и сестру Сару, Том добавил: – И знаменитые женщины тоже есть, мамми.

Он рассказал им о бывшей рабыне Соджорнер Трут – ростом она была выше шести футов и тоже выступала перед толпами белых и черных, хотя не умела ни читать, ни писать.

Бабушка Киззи подскочила на месте и принялась энергично жестикулировать:

– Похоже, мне нужно добраться до Севера, а уж выступить-то я смогу. – Она сделала вид, что обращается к большой аудитории: – Эй вы, белые люди, послушайте-ка Киззи! Мы больше не намерены терпеть это безобразие! Мы, ниггеры, устали от рабства!

– Мамми, парень сказал, что эта женщина шести футов росту! Ты слишком маленькая! – со смехом воскликнул Цыпленок Джордж, но все посмотрели на него неодобрительно.

Обиженная бабушка Киззи уселась на место, а Том рассказал о другой знаменитой беглой рабыне.

– Ее зовут Гарриет Табмен. Она много раз возвращалась на Юг и выводила черных целыми семьями на Север. Они называли это «подземной железной дорогой». Она делала это столько раз, что, говорят, белые назначили за нее награду в сорок тысяч долларов – за живую или мертвую!

– Господь милосердный! Никогда бы не подумала, что белые могут столько дать за какого-то ниггера! – изумилась сестра Сара.

Том рассказал, что в далеком штате Калифорния двое белых строили лесопилку и вдруг обнаружили в земле кучу золота. Тысячи людей в повозках, на мулах, даже пешком устремились туда, где золото можно грести лопатой. А на Севере ведутся споры из-за рабства, и спорят двое белых, Стивен Дуглас и Авраам Линкольн.

– И кто из них за ниггеров? – спросила бабушка Киззи.

– Похоже, что масса Линкольн – по крайней мере, я так слышал.

– Тогда мы будем молиться, чтобы Господь даровал ему силы!

Цыкнув зубом, Цыпленок Джордж похлопал себя по животу, поднялся и повернулся к Тому:

– Послушай, сынок, почему бы нам не размять ноги и не прогуляться после такого сытного ужина?

– Да, сэр, паппи. – Том мгновенно вскочил, с трудом скрыв свое изумление и постаравшись вести себя как обычно.

Не менее изумленные женщины загадочно и значительно переглянулись, а Цыпленок Джордж и Том зашагали по дороге.

– Господи, а вы заметили, что парень вырос почти с отца? – воскликнула сестра Сара.

Джеймс и Льюис смотрели на отца и старшего брата почти с завистью, но они знали свое место и не стали напрашиваться. Зато девчонки, Киззи-младшая и Мэри, не устояли перед соблазном, побежали вслед и затеяли игры в нескольких шагах позади отца и брата.

Не глядя на них, Цыпленок Джордж сурово приказал:

– Возвращайтесь немедленно! И помогите мамми вымыть посуду!

– Ну паппи! – хором взмолились девочки.

– Возвращайтесь, я вам сказал!

Том повернулся к любимым сестренкам и мягко проговорил:

– Вы что, не слышали, что сказал паппи? Мы скоро вернемся.

Когда возмущенные вопли девчонок стихли за их спинами, они долго шагали молча. Потом Цыпленок Джордж проворчал:

– Послушай-ка, ты же понимаешь, что я не хотел тебя обидеть за ужином? Я просто тебя дразнил.

– Понимаю, – кивнул Том, страшно удивленный тем, что отец решил перед ним извиниться. – Я знаю, что это просто шутка.

– Что скажешь, если мы сходим посмотреть на петухов? – предложил отец. – Посмотрим, что там сделал этот бездельник Джордж-младший. Насколько я его знаю, он мог уже зажарить парочку петухов себе на День благодарения.

Том рассмеялся.

– Джордж-младший хороший, паппи. Он просто медлительный. Но он говорил, что не любит птиц так, как ты. – Том помолчал, а потом решил смягчить свои слова: – Наверное, никто во всем мире не любит птиц так, как ты.

Цыпленок Джордж тут же согласился.

– В этой семье уж точно! Я перепробовал всех, кроме тебя. Похоже, все мои мальчишки проведут жизнь, бродя по полю из одного конца в другой и глядя в задницу мула! – Он немного помолчал и добавил: – Кузнецу столько не заработать, как на петушиных боях. Но у тебя хоть работа мужская…

Том не ожидал, что отец с уважением относится к чему-то, кроме своих бойцовских петухов. Он возблагодарил судьбу, что ему удалось ускользнуть в солидное и стабильное кузнечное ремесло. Но откровенно говорить об этом не стал.