– Да, – ответил ил Торнья.

– Зачем?

Он шевельнул головой – лишь намеком на движение.

– Сложная схема.

Следующий час Адер провела в каком-то страшном остолбенении, слушая, как кенаранг шлет гонца за гонцом в хаос боя, как один за другим отдает загадочные приказы: ту улицу держать, в этот переулок отойти, это здание сжечь, наступать… Дважды он посылал солдат в самое полымя лишь для того, чтобы помахали над головой аннурскими флагами. Он велел своим лучникам поджечь причалы горящими стрелами – а ведь на причалах никого не было. Нескольким десяткам пехотинцев на трех разных позициях он приказал сдаться! Во всем этом не было никакого смысла. Она не понимала ни длящегося внизу бедлама, ни замысла ил Торньи. Она бы решила, что сумасшедший наугад двигает войска, только в его неправдоподобно пустых глазах не было безумия, а ургулы, при всей их численности и ярости непрекращающихся атак, при всем захлестывающем аннурские позиции хаосе, так и не сумели продвинуться.

Солнце уже склонялось, когда кенаранг плавным движением поднялся на ноги.

– Кончено, – бросил он, махнув рукой за плечо так, словно творящееся позади вдруг перестало его интересовать.

Адер всмотрелась. На ее взгляд, сражение не унималось, никаких перемен. Измученные солдаты снова и снова обрушивали оружие на врагов, кричали, убивая и умирая. Ил Торнья о них забыл. Он повернулся теперь к сигнальщикам и гонцам и поклонился.

– Ваши люди хорошо поработали, – произнес он, выпрямившись. – Благодаря вам победа сегодня за нами. Вы можете идти.

Гонцы и лучники тотчас потянулись цепочкой внутрь башни, оставив на площадке лишь Адер с Фултоном и ил Торнью. Когда хлопнула за последним крышка люка, она повернулась к кенарангу:

– Что значит «кончено»?

– Сражение окончено. Остальное… – Он пожал плечами. – Видела, как бегает курица с отрубленной головой?

Ужаснувшись, Адер кивнула в ответ.

– Вот это оно и есть – последний выплеск крови и эмоций. Работа сделана.

Она уставилась на кенаранга:

– Где Длинный Кулак? Вождь ургулов.

– Здесь его нет.

Было в его голосе нечто, непонятное Адер. Конечно, не сожаление. Может быть, голод? Огромный сдерживаемый голод.

– Он отказался вступить в бой.

– А мне не кажется, что все кончено, – пробурчал Фултон. – Вон всадники в полусотне шагов от башни.

Ил Торнья перевел взгляд на эдолийца:

– Поэтому я кенаранг, а ты охранник.

– Как ты можешь знать? – резко спросила Адер.

Он устремил на девушку тот же пустой взгляд, и ее опять охватило головокружение, как если встать на краю бездонного колодца, в который падать целую вечность. Наконец он отвернулся, махнул рукой на дальний берег:

– Сколько там деревьев?

– Что? – опешила Адер.

– Сколько в лесу деревьев?

Она затрясла головой, вглядываясь в темную хвойную чащу, и заметила, как скрываются в тени под деревьями ургулы. Отступают, поняла она. Оттягивают силы.

– Откуда мне знать? – бросила она. – Даже не…

– Две тысячи шестьсот восемь от устья реки до того каменного мыса.

– Во время сражения ты считал деревья? – вытаращила глаза Адер.

Он обратил к ней провалы глаз:

– Мне не нужно считать, Адер. Я пытаюсь объяснить. То, что ты зовешь мыслями, зовешь рассуждениями, эти мучительные беспорядочные процессы для моего рода… излишни.

– Не понимаю, – сказала она. – Вся суть кшештрим в мысли и рассудке. На этом сходятся все историки.

Ил Торнья изобразил на лице улыбку:

– Ах историки… – Он поднял два пальца. – Сколько?

– Чего? – не поняла Адер.

– Сколько пальцев я поднял?

Она мотнула головой:

– Два.

– Откуда ты знаешь?

– Просто…

– Ты сосчитала?

– Нет, конечно. Просто вижу.

Кенаранг кивнул:

– И я просто вижу… – Он обвел рукой побоище внизу. – Вот это все.

Внизу вопили, текла кровь, а девушка, онемев, смотрела только на него. Слова ил Торньи означали слишком многое – как если бы ей сказали, что над небом есть еще одно небо.

– Так мы победили? – наконец спросила Адер.

В одно мгновение кенаранг вернул себе привычную сухую усмешку. И страшная пустота сошла с его глаз.

– Мы? – иронически спросил он. – Да, ваше сияние. Мы победили.

Ей бы вздохнуть с облегчением, но стоило задуматься, что это значит, на что способен ее генерал, как ненадежны все ее знания о подчинившем ей кенаранга кеннинге, – и его победа показалась холодным острым клинком, леденящим ребра в разгар зимних морозов.

Войска опоздали.

Не на битву с ургулами: когда легионы и Сыны Пламени наконец зажали всадников в клещи, всем хватило дела, улицы умылись кровью, и, куда ни падал взгляд Валина, мужчины и женщины сцеплялись в яростных схватках, – но это уже ничего не меняло для Талала и Гвенны.

Авангард ил Торньи подошел через час с небольшим после того, как двое кеттрал взрывом убили половину пленников Балендина, а остальных покалечили. Страшно и мерзко было смотреть на валяющиеся повсюду тела и ошметки – будто мясо на неприбранной скотобойне. Один мужчина, словно плачущего младенца, баюкал свою оторванную ногу, пока не истек кровью. Ни Гвенны, ни Талала Валин не видел. Уцелели или погибли под рухнувшей стеной? Валин в трубу искал их на залитой кровью земле, один за другим осматривал трупы, и на сердце у него становилось все тяжелее.

Но ясно было, что взрыв сделал свое дело. Балендина он не убил, даже не задел, однако разорвал его связь с колодцем, и два моста, едва обескураженный лич повернулся к дымящимся руинам и покалеченным телам пленных, рухнули в темную воду, унося с собой десятки всадников.

Нет, это был еще не конец сражения. Напротив, бой после падения мостов разгорелся еще яростней. На западный остров успели перебраться тысячи ургулов, на восточном – осталось вдвое больше, а остальные воины бесчисленного войска скрыли под собой дальний берег. Отрезанные от своих, всадники дрались как бешеные, понимая, что спасти их может только решительная победа. Утомленные же переходом аннурцы плотнее сбивались под их напором, пытаясь на незнакомой местности занять боевые позиции. Казалось, даже подход имперских войск не погасил надежды ургулов на успех.

Ил Торнья поднялся на верхнюю площадку маячной башни.

Валин с самого начала выбрал эту позицию из-за наилучшего обзора. С высоты открывался вид на оба войска, можно было оценить их расположение и, когда придет время, выбрать направление атаки. Он не смел и надеяться, что кенаранг устроит свой штаб в той же Кентом клятой башне.