ладите, ему не достаёт верных друзей.

— Поэтому вы поселили меня рядом с ним?

— Дурак, ты Аластор, — Мидас усмехнулся. — Ты ему не друг, это-то я точно знаю. Но ты полезен и понимаешь, что к чему, поэтому я и держу тебя рядом с ним. Только посмей его предать и ты лишишься головы, как и твоя подружка. Я хочу, чтобы ты передал ему немного своей прыткости, своего навыка лизоблюда и прочей херни, которую ты пытаешься использовать со мной.

Этот ублюдок видел меня насквозь. Слишком многих интриганов, мошенников и подхалимов он встретил в своей жизни, чтобы я был способен его полноценно обмануть.

— Плохого же вы обо мне мнения.

— Конечно, — он презренно посмотрел на меня. — Но можешь не бояться смерти, если продолжишь показывать, что знаешь своё место. Ты сам себя наказал, когда решил прийти сюда раньше намеренного, ведь был виноват, тем, что связался с ЧГА. Мне понравилась твоя предприимчивость, как ты сразу же загладил свою вину.

Делает вид, будто планирует долгосрочное сотрудничество. При этом его лицо всё такое же красное и спокойное, будто ложь для него не является чем-то постыдным.

Хотя в этом мы похожи, разве что я в отличии от него просто скрываю свой стыд, а ему действительно всё равно.

— Я стараюсь быть полезным и верным инструментом в ваших руках, — усмехнулся я.

— Верно, — кивнул Мидас. — Кленс боится тебя, потому что думает, что ты можешь заменить его. Несмотря на возраст он крепко держится за своё место. Старый не понимает, что я ценю его не за его навыки.

— И что же является для вас самым ценным в ваших подчинённых?

— Верность, естественно. Талантливых подчинённых можно найти всегда, а вот верных днём с огнём не сыщешь.

— Разве я не могу быть верным?

— Ха-ха-ха-ха!

Мидас чуть живот не надорвал, когда услышал мои слова.

— Ты никому не можешь быть верен, Аластор. Твои глаза, в которых всегда скрывается презренье к окружающим, твоя вечно унылая морда, что появляется, когда ты думаешь, что никто не видит твоего лица и наконец твой рот, что лжёт без зазрения совести, всё это с потрохами выдаёт какой ты человек.

Притворятся абсолютно всегда невозможно. Во время коротких пауз я могу выйти из образа, в моих глазах может проскользнуть мои настоящие мысли. Обычно люди не замечают этого, но Мидас внимательный к другим, из-за своей паранойи.

Как же всё сложно, когда это касается не моих персонажей.

— И какой же?

— Жалкий, мелкий и думающий, что может обмануть любого, ведь сам отчасти верит в свою ложь. Аластор, твои качества не уникальны и не являются твоим преимуществом, они лишь доказывают, насколько ты бесхребетен.

Мои руки невольно сжались в карманах. Мидас заметил это и шире усмехнулся. Неужели понял, что я в них прячу?

— Ты сейчас думаешь, что я могу продолжать глумится над тобой, ведь всё равно ты будешь смеяться последним. Все вы «умники» так думаете. Вот потерплю я немного, а потом ударю этого ублюдка в спину и займу его место. Каждый раз облизывая мой сапог вы думаете, насколько же сладким будет вкус победы после всех ваших унижений?

Он схватил мою руку и вытащил её из кармана. Моя рука сжимала револьвер, что целился сейчас в небо, из-за его держащей ладони.

Нет смысла сопротивляться. Он во много раз сильнее меня, несмотря на свой лишний вес. Всё же он держится на своём месте не только, из-за страха своих подчинённых и их лояльности, но и благодаря своей личной силе.

— Но нет, Аластор, — он отпустил мою руку без намёка на удивление. — Победы не будет, ведь я не доверяю гадюкам вроде тебя.

Моя дрожащая рука спрятала револьвер обратно в карман. По моему лбу скатывался пот, а глаза бегали по парку.

Он должен знать, что я боюсь его. Мидас верит только моему страху, и я обязан ему его показать.

— И даже, если ты попытаешься что-то выкинуть, то горько пожалеешь. Неужели, ты думал, что если спрятал свою подружку в частной клинике, то ей ничего не будет угрожать в случае твоего провала? Если со мной или Лаком, что-то случится мои парни, о которых никто кроме меня не знает вломятся в ту поликлинику и убьют твою девушку.

Он не знает про настоящий заговор. Это просто запугивание. Тем более Апрель ничего не может угрожать. Если он отправят на неё кого-то ниже высшего офицера, то она точно выживет.

— Есть много способов, помимо боя, чтобы убить её. Я вполне могу заплатить врачам, чтобы они дали твоей девушке не тех лекарств.

Это престижная частная клиника, они ни за что не пойдут на поводу у какого-то бандита.

— Врачей, кстати, легче всего купить. Все думают, это же благородная профессия спасать жизни! Но увы сейчас её позволить себе могут лишь самые жадные из нас. На самом деле я не столь богат сколько фармацевтические компании или дорогие частные клиники, но даже я не так сильно продаюсь, как они.

Он читает мои мысли? Нет, иначе бы давно понял кем я являюсь.

Мидас лишь хитрый ублюдок, который думает, что контролирует ситуацию.

— Боишься? — улыбнулся довольно дрожи в моих руках Мидас. — Это славно, ведь только страх держит в узде людей вроде тебя.

Он вальяжно похлопал меня по спине и громко зевнул.

— Ладно, мне пора спать. А ты Аластор и дальше думай, что подхалимством всего можно добиться. Мне нужны исполнительные люди, вроде тебя.

Расслабленный и довольный Мидас покинул крышу, оставляя меня наедине с взошедшим Солнцем на горизонте.

— Неужели, мой страх настоящий?

Новогодняя глава

Зимний холод окутал меня подобно тяжелому одеялу, медленно поглощая меня под своим сильным напором. Из носа начали течь сопли, а усы на лице покрыл иней. Под ногами приятно хрустел снег.

Я шёл по посёлку чьи дома сверкали от новогодних гирлянд, а окна полнились пластиковыми снежинками.

Во всех домах, несмотря на глубокий вечер сверкал свет и копошились люди.

Если подойти к ним, то через деревянные окна можно было услышать детский смех.

— Волшебно, не так ли? Новогоднее настроение в деревне ощущается, как нигде.

Человек шедший впереди меня внезапно обернулся. Из-за множества слоёв одежды и длинного шарфа я видел лишь часть его лица. Он был молод лет двадцати,