Наконец Волюнд очнулся. Открыл глаза. Увидел над собойзаплаканное, любимое лицо. И улыбнулся. Он сказал:

– Бёдвильд… А я уже думал, что больше тебя не увижу.Теперь мне незачем умирать.

Бёдвильд обнимала его, плача и смеясь. Волюнд сказал:

– Я не умру. Пока тебя не было, приезжал Один… Онговорил со мной. И я так понял его, что он мной недоволен и моя душа ему покане нужна…

Потом он обратился к Сакси. Он сказал:

– Тебе следует знать. Я сражался с твоим отцом. Яоставил его в хижине. Сходи к нему, если хочешь.

Бёдвильд кивнула.

– Сходи, братец…

А сердце так и замерло у неё в груди при этих словах.

Сакси убежал и вернулся, проворный, как золотистая белка,снующая в сосновых ветвях. Он сказал:

– Отец наш сидит в хижине, прикованный за ногу цепью.

И снова смотрел вперёд зоркоглазый Готторм, устроившись, какприлично храброму, на носу корабля. А Сакси сын Нидуда конунга, пренебрегаякормовым сиденьем, стоя держал руль. А Волюнд лежал на дне лодки, укрытый отхолода остатками крыльев, и его голова покоилась на коленях у Бёдвильд. Онкрепко спал, потому что силы его оставили. И сидела над ним одна-единственная,первая и последняя его любовь. И это было для него самым лучшим лекарством ипрекраснейшим из снов, являющихся наяву.

Солнце готовилось скрыться из глаз, чтобы жители срединногомира отдохнули от блеска его лучей, а звери, промышляющие в ночи, смогли добытьсебе пищу. И ветер, по-прежнему сильный, гнался за ним с послушной своройоблаков, рыже-серых, как стая волков, бегущая мимо костра…

Готторм вдруг сказал, указывая вперед:

– Паруса!

– Где? – спросил Сакси, недовольный, что не сумелпервым их разглядеть. Потом присмотрелся: – Это боевые корабли! Четыре корабля,и правят сюда!..

Он отдал команду и повернул рулевое весло, надеясьспрятаться за островами. Четыре корабля, как один, повернули следом за лодкой.

– Мы зря сделали это! – сказал Сакси. – Онирешили, будто мы их испугались!

Бёдвильд молчала.

Сын Нидуда конунга хорошо знал, что добра от подобнойвстречи ждать не приходилось; однако его решимости это не сломило. Он приказал:

– Роняй парус, Готторм ярл! Пусть видят – мы не бежим!

Закатное солнце поджигало полосатые полотнища ветрил.Стремительно мчались над волнами узкие чёрные корабли, похожие нараспластавшихся в беге коней. И вот они уже вплотную приблизились к лодке изакачались вокруг, нависая над нею оскаленными пастями чудовищ, украшавшихносы.

Гордо выпрямившись на корме, Сакси оглядывал незнакомые,усатые, скуластые лица, гривы волос, мокрых от брызг… Потом крикнул:

– Если вы с миром, так ступайте себе мимо! А если вывраги, так знайте, что без боя нас не взять!

С кораблей раздался одобрительный смех. Кто-то сказал:

– И сразиться бы, да боязно промахнуться по тебе,храбрец, уж очень ты мал! А что, будто не случалось тебе ни от кого убегать?..

Присутствие Готторма не дало Сакси слукавить. И он ответил,уязвленный в самое сердце:

– За это не поручусь, но от тебя-то я ни разу небегал!..

Ещё громче засмеялись на кораблях.

На одном из них, на том, что был длиннее и больше всехостальных, стоял возле борта сам вождь. Темно-синими были его глаза, а волосынапоминали по цвету рыжий корень сосны, щедро запорошенный снегом. Улыбаясь,слушал он маленького Сакси.

А потом обратился, минуя его, прямо к Бёдвильд, смотревшейна него из лодки. Он сказал:

– Красавица! Мы не тронем ни тебя, ни этого человека влебедином плаще. Скажи только, не видала ли ты кого-нибудь в здешних местах,кто был бы, как брат на братьев, похож вот на этих парней?..

И он указал ей на двух ясноглазых молодых великанов,стоявших на палубах соседних лодий.

– Видела, – ответила Бёдвильд тихо.

И мгновенная тишина повисла над морем – только волныперекликались возле бортов.

– Где же он? – спросил Торгрим конунг. Бёдвильдбез колебаний откинула прошитую перьями сеть:

– Вот он…

А Волюнд спал.

1980

…Пусть вникают в эту книгу, дабы набраться мудрости ипозабавиться. Нельзя забывать этих сказаний или называть их ложью.

Снорри Стурлусон. «Язык поэзии»

Осеннее море с грохотом сотрясало гранитные скалы. Ветерподхватывал брызги и нёс в глубь страны, над ущелиями фиордов, над каменнымиперевалами, мимо снеговых шапок вершин. И даже орлы, гнездившиеся нанеприступных утёсах, с трудом могли разглядеть далеко в море маленькую рыбацкуюлодку.

Шторм давно сломал мачту, сорвал парус и утащил куда-то внизкие тучи. Двое мореходов сперва пытались грести, но тяжёлые волнывыхватывали вёсла из рук, да и силы кончились быстро – ведь старшему из гребцоведва минуло десять зим, а младшему и того менее – восемь. Это были Агнар иГейррёд, сыновья Храудунга, одного из самых знаменитых вождей Северных Стран.Буря уносила их лодку от родного берега прочь. Братья едва успевали вычерпыватьхолодную воду, хлеставшую через борта.

– Держись, Гейррёд! – крикнул старший братмладшему. – Мы же викинги! Дымные очаги и тёплые постели – это не длямужчин!

Агнар был доброго и весёлого нрава: все ждали, что онсделается хорошим вождём, справедливым и щедрым. Отцовские воины охотно пойдутза ним, когда он подрастёт.

Гейррёд отвечал:

– Пусть другие плачут или просят пощады.

Судьба младшего сына – всё в жизни добывать самому, ибогатство, и славу, и преданную дружину. Что ж, Гейррёд обещал статьзамечательным воином. Кровавое Копьё – вот что значило его имя.

Двое промокших мальчишек упрямо сражались с волнами,чувствуя, как понемногу стынет кровь в жилах, как ледяной ветер высасываетпоследние силы… Они были сыновьями вождя. Они хотели стать викингами. Они непривыкли сдаваться.

Наконец, уже в ночной тьме, впереди заревел прибой,ощерились белые буруны. Братья отчаянно вцепились в обледенелые борта,предчувствуя гибель. Но вот диво: откуда-то из темноты вдруг громко закаркалидва ворона, и вздыбившаяся волна подхватила лодку, пронесла над оскаленнымиклыками камней и вышвырнула на незнакомую сушу. Обоим показалось, что это былане простая волна. Поспешно выскочили сыновья Храудунга на скрипучий песок и –новое диво – тотчас встретили старика.