Если разобраться, охотников Кеторин недолюбливала как раз из-за их фанатичности и нетерпимости к тому, что не вписывается в их картину мира. Интересно, удастся ли вытравить эту дрянь из Коула?

Затем Кеторин присмотрелась к Марте, которая внимательно следила за каждой ведьмой в амфитеатре. Глаза за стёклами очков так и бегали по сторонам, а сама девушка цеплялась за Коула, как ребёнок за взрослого. Если страх Коула был понятен, то вот почему Марта боялась всех и каждого, ведьма так и не поняла.

Коулу пришлось подсадить Марту, чтобы та забралась на постамент. Девушка легла, а охотник забрался следом и лёг рядом. Обычный зритель не увидел бы в происходящем ничего магического, вот только Кеторин прекрасно видела энергетические завихрения в центре амфитеатра. Обряд уже начался, и Марта, сама того не подозревая, стала его центром — якорем, к которому пришьют чужую жизнь.

Госпожа Ева подошла и связала их руки заговорённой красной шерстяной нитью, а затем, очертив ещё один круг у основания каменного ложа, отошла, заняв место у восточного куба-проводника. Хотя, если честно, стороны света в междумирье были лишь условностью, которую ведьмы почерпнули из мира, в котором жили обычные люди. Кристаллов-проводников было четыре по количеству старейшин, а не по сторонам света. И потому что квадрат одна из лучших схем для обрядов — стабильнее только пятиугольники.

Остальные Старейшины встали на свои места. Торин — у южного куба, Брунгильда — у северного, западный остался госпоже Софии.

Люциан же устроился у кромки последнего солевого круга, рядом с Торин, готовый вступить за его черту при первых признаках неспособности той завершить обряд.

И всё завертелось. Старейшины одновременно положили руки на кубы, наполняя их своей силой, направляя через них магию к двум людям, лежащим на каменном ложе. Сам воздух замер, когда от кругов соли начало подниматься марево, образуя полусферы, накрывающие пару куполом. Судорожный вздох Марты пронёсся по тихому амфитеатру.

Подобное действительно может напугать. Сколько бы раз тебе ни рассказывали, что именно произойдёт, ты никогда не поймёшь пока не испытаешь это на своей шкуре. Марта дёрнулась, намереваясь соскочить с постамента, но было уже поздно — её пригвоздило к камню: ни подняться, ни убежать она не сможет, пока обряд не завершится. Под куполами стали отчётливо видны нити связей. От каждого из них поднимались в высоту сотни других тоненьких нитей. И лишь одна, ещё пока недостаточно толстая, умудрялось крепко связывать Марту и Коула. Она мерцала и извивалась в такт сердцебиения, словно вена, перекачивающая кровь по телу.

Старейшины принялись уплотнять нить, привязывая жизнь мужчины к ведьме. Задача невероятно сложная, ведь нити не только связывали людей между собой — они держали мир, не давая ему рассыпаться. Любая магия несла в себе крошечную ниточку, за которую нужно было дёрнуть чтобы получить реакцию. Вот только форму нитей имели только те, что связывали людей — остальные связи лежали далеко за гранью понимания и взаимодействовать с ними могли лишь единицы. Сама Кеторин лишь пару раз смогла дотронуться до огня, Люк же неплохо справлялся с воздухом.

Пока старейшины укрепляли связь, оплетая её своеобразным коконом, Кеторин заметила нечто странное и нахмурилась. С того места, где она стояла, был отчётливо виден обрубок нити, что торчал из груди Марты — толстый у основания и тонкий у края. Кеторин никогда не видела ничего подобного вживую — только в гримуаре, когда госпожа Ева обучала её основам взаимодействия с нитями, когда ещё верила, что из ведьмочки может получиться отличная старейшина.

От осознания увиденного стало дурно. Кеторин задохнулась от возмущения, а в голове стало тесно от вопросов.

Какое кощунство! Кто мог додуматься перерубить нить — и не абы какую, а родительскую! Это Кеторин поняла по слабому фиолетовую свечению, исходящему только от родительских нитей — нитей, связывающих человека с его родом.

Надо же было так надругаться над девочкой! Да кто только посмел! Кеторин сжала руки в кулаки, готовая этими же руками удавить ту ведьму, которая провернула подобное. А то, что это сделала именно ведьма, сомнений не было — никто другой не смог бы. Правда, то была ведьма, не особо разбиравшаяся в нитях: создавалось впечатление, что нить не разрезали, а просто варварски порвали.

Кеторин взглядом перебирала другие нити Марты, ища ещё обрубки, и, к счастью, не находила. Разве что было пару нитей, которые, скорее всего, повредились при обрыве родительской.

Ведьма настолько сосредоточилась на своих попытках разгадать загадку, что и не заметила, как купола потухли. Она поняла, что Старейшины закончили, только когда нити растаяли в воздухе, словно их и не было.

Обряд завершился.

Брунгильда распахнула двери, ведущие наружу, и в зал вошли трое мужчин, среди которых Кеторин приметила Плаксу Марка, выросшего и раздавшегося в плечах. В сопровождении госпожи Евы они унесли бесчувственных Марту с Коулом, а Кеторин осталась стоять в своей нише, сгорая от гадкого чувства. В носу защипало, и она зажала его пальцами, силясь побороть свою слабость. Многие вздорные черты характера Марты обрели для Кеторин смысл; родительские нити во многом формируют человека, завязываясь ещё в утробе матери и обеспечивая ребёнку чувство защищённости и опоры. У Марты этого не было. Кеторин не знала, в каком возрасте разрушили нити девушки, но даже год без поддержки может сильно пошатнуть любую ведьму. А Марта была во многом нестабильна как магически, так и ментально. Для ведьмы с сильным даром это опасное сочетание.

Кеторин закрыла глаза, прогоняя нахлынувшую ярость и горечь осознания своей оплошности: Марте не стоило колдовать, и подталкивать её к этому было глупо. А Кеторин раз за разом тыкала в неё и подстёгивала.

— Заметила? — совсем близко раздался тихий голос, от которого по спине побежали мурашки, и Кеторин, распахнув глаза, вжалась в стену.

Люциан.

Он стоял от неё на расстоянии вытянутой руки и смотрел своими тёплыми янтарными глазами со сдерживаемой… Кеторин не хотелось знать, что он там сдерживает. Она отвела взгляд и уткнулась в ступени амфитеатра. Каменные такие, совсем не интересные, но всё лучше, чем смотреть на Люциана.

И как он только её заметил? Подобрался так, что она и не почувствовала. Дура. Будет ей урок — меньше поддаваться чувствам. Больше думать головой — извечная проблема, ведь Кеторин иногда умудрялась её отключать.

— Заметила, — коротко ответила она.

— Отцовская, — пояснил Люциан и спросил без обиняков: — Кто она? Что-то мне слабо верится, что девчонка — обычная сирота.

— Тебе не нужно