Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не вопрос.
— Сидеть! Пожалуйста, — добавляет он терпеливо. — Я же не прошу у тебя ничего «особенного». Того, как было раньше, мне теперь больше не надо.
— «Того» я тебе больше и не дам, Немец. Правило трёх. Ангел вышел, и значит, ты «туда» без него не войдёшь.
— Уверен, ты придумаешь что-нибудь новенькое, чтобы помучить меня! — ухмыляется.
Помучить?… — разглядываю его высокомерный фейс.
— Короче, будет так. Я иногда буду тебя «облизывать». «Съедать» не буду. Если мне не понравится соседство с коксом, я себя удалю. Без предупреждения. Без обид. Всё как обычно говорю на берегу.
— Это шантаж.
— Пф… Мне плевать, как ты это видишь. Будет так!
Разочарованно кривит губы.
— Красок тебе не хватало, да?
— Да! Не хватало!
— Поехали. Раскрашу. Ты на машине, надеюсь? Давай… давай… — подгоняю его, вставая.
— Я хотел пообедать.
— Обойдёшься. У нас другая процедура.
У гардероба перехватывает моё длинное чёрное пальто, помогая надеть. Не отводя глаз от моих, медленно застёгивает пуговицы.
— Не увлекайся.
Ухмыляется…
— Как же давно тебя не было.
— О, да. Ты уже почти мужчина.
— Почти?? — возмущённо.
— Справишься со слабостями — станешь им без всяких оговорок. Для меня.
— Где ты была?… — задумчиво. — Что с тобой происходило?
— Это неважно.
— Вот тот «костюмчик»… его надо сжечь. Помнишь сказку про царевну-лягушку? Так вот… сожги ту шкурку, Туманова. Уверен, эта тебе идет больше.
— Не волнуйся. Уже сожгли.
— Кто?
— Кощей Бессмертный. Всё как положено!
— Ммм… В сказке, вообще-то…
— Так то сказки, Немец. А это реал! Не стал бы Кощей проступка Ивана-царевича ждать, чтобы лягушку назад вернуть. Зачем? Когда можно самому шкурку сжечь.
— Логично…
На улице около нуля. Безветренно. Самое «то»!
Он на спортивной серебристой тачке.
— Куда мы едем?
— Это в черте города, — загружаю карту на телефоне, показываю место у Оби. — Вот к этому фургончику.
— Что ты задумала? — поглядывает на меня.
Наши пальцы встречаются на панели — я делаю звук музыки громче, а он регулирует «климат». Чуть заметно отдергивает пальцы и с нервным смешком возвращает их обратно. Я сжимаю его кисть и отпускаю.
— Главное сейчас — ни в кого не вхе*ачится.
— Лучше, чем кокс?
— Хрена с два ты услышишь от меня какие-то признания, Туманова.
— Посмотрим… — стреляю в него провокационным взглядом.
— Так что ты там придумала? Какую пытку?
— Ты же примешь любой мой беспредел? Ты же хотел… М? Не разочаруешь любимую?
— Зараза! — смеётся он. — Тройничков не будет?
— Сегодня нет.
— Ты участвуешь со мной наравне! — требовательно. — Тогда — да.
— Замётано. Начинай бояться.
— Пи**ец! АААА!
— А-ха-ха!
На дороге тесно. Полосы три, но водители уже организовали четвёртую, и мы в ней. Вокруг раздражённые сигналы клаксонов. Немец, закусив губу, аккуратно выруливает на обочину следом за воющей скорой.
— Куда ты в пятый ряд?!
— Спокойно…
И мы обходим километра два пробки, тесно прижавшись сзади к машине скорой помощи.
— Ну, ты борзый!
— А то!
Минут через двадцать мы на месте. Тормозит с разворотом. Гравий летит в воду.
Достаёт сигареты. Я стягиваю у него прикуренную. Довольно жмурится, не глядя на меня. И прикуривает еще одну.
— Ностальжи?
— Неа… Не въехал ещё, что это реально.
— Фантазировал о нашей встрече?
— Нет. Наоборот.
— Расскажи?…
— Да чего рассказывать? Хотелось так… чтобы ты позвонила… а я тебе… а пошла бы ты на х*р, сучка! Если честно, для этого ощущения и женился. На самой красивой тёлочке, что нашёл. Но оно не возникло.
— Вчера это и писал первым?
— Мхм…
— Слабак! — смеюсь я. — Надо было отправить!
— Аха… щаззз! «Заботься»! — оскаливается на меня.
— Уговорил.
— Что мы здесь делаем?
— Раскрашиваем.
Дверь фургона слегка приоткрыта.
— Подожди меня здесь.
Стучу в дверь. Заглядываю.
Мне рассказывали, что этот фургончик принадлежит одному инициативному дяденьке, пропагандирующему моржевание. Давно хотела с ним познакомиться.
— Здравствуйте! Можно к Вам?
Внутри вагончик гораздо просторней, чем кажется снаружи.
— Заходи. Здравствуй… — басит большой бородатый дядька, колдуя что-то у маленькой печи.
— Меня Женя зовут.
— Василий.
— Василий, а можно мы искупаемся сейчас и у вас обсохнем немножко?
— Какие вопросы? Конечно. Сейчас чаю поставлю.
— Спасибо!
— Женя! — окрикивает он меня, и я возвращаюсь. — Простыни есть у вас или полотенца?
— Нет.
— Возьми, — забирает две со стопки, лежащей на маленьком подоконнике. — Это новые. Неожиданные гости редко у меня бывают.
— Огромное Вам спасибо, Василий!
Надо будет ему пирог испечь и привезти угостить.
— Итак, мой юный друг, — кидаю простыни на заднее сиденье машины. — Выходи. Раздевайся!
— Угораешь? — скептически смотрит на меня.
А я скидываю пальто, пиджак, снимаю обувь, носочки… Провокационно ухмыляясь, расстёгиваю ширинку на брюках.
— Ты чего делаешь, Туманова?!
— Снимай всё…
Скидываю остальное, оставаясь в нижнем белье.
Тихо матерясь, Немец снимает пиджак, не отводя глаз от моей груди, просвечивающей сквозь тонкую ткань бюстгальтера.
— Они о*уенные! Ещё лучше, чем были.
Ну вот, уже и признания пошли.
Я сжимаю грудь руками с тихим стоном.
— Быстрей! Не июль месяц.
— Надеюсь, это будет секс!
— Это будет лучше, мой мальчик! — дергаю я ширинку его джинсов. — Делай как я.
Ближе к кромке воды камни сменяет речной песок. Я с криком разбегаюсь, залетаю в ледяную воду по пояс и резко сажусь вниз.