Поле, обработать которое союз взялся во имя просвещения людей и людского блага, было велико и прекрасно, но в то же время необозримо, и можно сказать, что у него не было недостатка в горячей преданности делу и в самоотверженном усердии. Меньше приходится сообщить непосредственно о практических и осязательных результатах его работы.

Так, нельзя доказать, что общество имело сколько-нибудь значительное влияние на улучшение воспитательного дела и образования юношества. Сколько же мало может идти речь о существенном содействии делу народного образования. Лучшее в этой области было сделано свободными ферейнами. Третье отделение, правда, обсуждало многочисленные планы и непрестанно создавало все новые проекты, но, в конце концов, основало лишь периодический орган «Друг народа», который выходит в свет в Кенигсберге, и «Друг отечества» — в Бреславле.

Остается только пожалеть, что эти многообещающие начатки способствующей культуре печати снова исчезли вместе с роспуском союза.

Четвертое отделение проявило свою благотворительную деятельность учреждением в Кенигсберге столовой для бедных, «промышленной конторы» для сбыта женских рукоделий, основанием рисовальных и промышленных школ и т. д. Другие намеченные в широком масштабе благотворительные замыслы не встретили одобрения со стороны правительства и должны были поэтом)' пасть.

Союз с самого начала страдал от избытка задач и обязанностей. Кроме того, ему мешала постоянная подозрительность со стороны стоящих далеко от дела и со стороны правительства, она лишала воодушевления как раз лучших сочленов и парализовала их силы.

На то, чтобы оставить прочные следы своей работы, у союза в конце концов не хватило времени. В течение немногих месяцев своего существования он сделал все и достиг всего, что только было возможно при тогдашних условиях. И с чувством стыда и изумления мы, неуживчивые, сварливые эпигоны, должны глядеть на этот маленький кружок дельных людей, которые были тесно связаны друг с другом, охвачены одним чувством, руководимы одним принципом и проникнуты одним решением. Что бы ни возражало против Тугендбунда время, которое все знает лучше других, но его стремления остаются «почтенными и трогательными тем чистым воодушевлением, из которого они проистекали, своим горячим желанием поддержать деятельность великих реформаторов, распространить в народ их идеи» и воспитать его для великой минуты освободительной борьбы.

Гордые надежды относительно будущего Германии, которые вызвала романтика освободительных войн, продолжали жить в лучших людях того времени. Особенно много сердец воодушевлялось горячим стремлением к восстановлению национальной самобытности. После того как внешний враг был успешно свергнут, предстояло сломить и внутреннего врага, господство французского духа и французского языка.

В теснейшей связи с этой мыслью стояла идея «немецких обществ». Открытые общества, распространенные по всей Германии, должны были взять на себя заботу о развитии немецкого образа мысли и немецких нравов. Мысль эта была впервые высказана Эрнстом Морицем Арндтом.

Без сомнения, она ведет свое происхождение от Христиана Готтфрида Кернера, отца Теодора. Уже в

1813 г. он, полный упования, восклицал по адресу шедшего на войну прусского юношества, что «прекраснейшим плодом этой борьбы будет восстановление национальной общности мысли, нравов и языка». И когда он вскоре после этого был призван стать во главе дрезденской ложи, он совершенно предался приятной мечте, что «раздробленная германская нация учится поиску в франкмасонстве соединяющей связи и наслаждению общим отечеством».

Немецкие общества должны были, по мнению Арндта, быть основаны во всех более крупных городах, и каждый безупречный немец от крестьянина до князя должен был найти в них прием. Их задачу он определял как сохранение немецкого права, немецкой нравственной силы, дисциплины и поддержание национальных воспоминаний. В виде конечной цели ему рисовалось создание общественного мнения и свободное выражение его в вопросах, касающихся отечественных дел.

В своей организации немецкие общества живо напоминают Тугендбунд. Наряду со старшинами и писцами стоят четыре карателя (Ruger). На этих должностных лиц падает выполнение своего рода полиции нравов. На них лежит не только забота о соблюдении дисциплины в собраниях, но и «наказание за неподобающие или безнравственные поступки. Самое жестокое наказание — за подражание иностранному и французскому».

Общества собираются раз или два раза в месяц. Присутствующих занимают патриотическими речами и докладами, содержание которых должно быть предварительно одобрено карателями. Пение веселых песен и оживленная трапеза, при торжественных случаях также танцы и инструментальная музыка приятно заканчивают всякое собрание. Годовщины битвы Арминия, Лейпцигского сражения и день смерти Андрея Гофера справляются как национальные торжества. R первое из них участники украшают себя дубовым листом на шляпе, во второе — крестом.

Подняв вопрос, Арндт на этом и остановился. Его чувствительному сердцу не было дано превратить свою мысль в дело. Прежде всего, его предложения вызвали ряд сочинений, в которых им отчасти давалось фантастическое развитие, отчасти они с ожесточением оспаривались или даже подвергались опасному подозрению. Затем братья Людвиг и Вильгельм Снелль серьезно подумывали в гессенском городке Идштейн об осуществлении планов Арндта. «Высоко даровитые, широкообразованные молодые люди, они были исполнены возвышенных идей и стремились провести их в жизнь». Основной пружиной всего предприятия был Вильгельм Снелль. По его инициативе летом 1814 г. несколько патриотов собрались в Узингене для совещания об основании немецких обществ. Среди участников мы встречаем двух лиц, имена которых тесно связаны с историей либерального движения в Германии: Карла Теодора Вельккера, в то время профессора в Гиссене, и помощника ректора Вейдига из Бутцбаха, «этого красноречивого апостола равенства, который просто объявлял каждое правительство греховным». Осязаемых результатов Узингенское совещание не дало.

Вильгельм Снелль проектировал союз, который «должен был объединить всех благородных представителей среднего сословия в стремлении служить на пользу народа и должен был незримо охватить весь народ своими объятиями». Предполагалось включить в него три класса: 1) из более тесных друзей, среди которых «царствует тайна», к ним могут принадлежать лишь самые испытанные и такие, которые «могут пожертвовать всем ради создания более чистого человечества»;

2) из честных людей всех состояний без различия, которые должны были образовать публичные общества;

3) из всего народа, «на который через общества оказывается воздействие».

На основании этих предложений 24 августа

1813 г. начало функционировать Идштейнское общество. Было предположено сделать его открытым. Прием в члены не сопровождался особыми затруднениями. Каждый, кто одобрял патриотические цели общества и посещал его собрания, тем самым уже становился обыкновенным членом. В течение года предполагалось два главных заседания и десять второстепенных. Здесь каждый должен был указать, как он до тех пор работал в своем кругу для достижения цели общества. «С французскими нравами языком и образом мысли должна была вестись борьба. Высказывалась также надежда, что государи дадут сословные конституции и «учредят подлинное немецкое государство». Подавление суверенитетов мелких государств и прусская гегемония над Германией — по меньшей мере часть плана. В особенности должны были подбираться и сообщаться отдельные черты немецких добродетелей и патриотического духа. Подходящие средства для содействия целям общества видели в праздновании отечественных памятных дней, в особенности 18 октября, в углублении в прошлое Германии, в распространении патриотических песен и т. д.