Юный Айен провел ладонью по лбу.

— Ты тоже меня напугал, — заверила я его, пытаясь вернуть кинжал в ножны.

Эта операция оказалась слишком сложной для моих дрожащих рук. Колени подгибались, и я тяжело опустилась на ствол осины, положив нож на бедро.

— Повторяю, — сказала я, стараясь овладеть собой, — что ты здесь делаешь?

На самом деле ни что он здесь делает, ни почему заявился, не было для меня никаким секретом. Просто мне требовалось время, чтобы оправиться от испуга и обрести способность действовать уверенно.

Юный Айен закусил губу, огляделся по сторонам и по моему разрешающему кивку неловко присел на ствол рядом со мной.

— Меня послал дядя Джейми… — начал он, и дальше я слушать не стала.

Пусть у меня тряслись руки, пусть подгибались колени, но я встала, заткнула кинжал за пояс и отвернулась.

— Постой, тетя! Пожалуйста!

Он схватил меня за руку, но я вырвалась, отстранившись от него.

— Мне это не интересно, — сказала я, отбрасывая ногой листья папоротника. — Отправляйся домой, мальчик. Мне есть куда идти.

Во всяком случае, я на это надеялась.

— Но это не то, что ты думаешь! — Не в состоянии помешать мне уйти с прогалины, он последовал за мной, выкладывая на ходу свои доводы. — Ты нужна ему, тетя, правда нужна! Ты должна вернуться со мной!

Я подошла к лошади и нагнулась, чтобы расстреножить ее.

— Тетя Клэр! Неужели ты не выслушаешь меня?

Долговязый малый смотрел на меня поверх седла, стоя по другую сторону лошади, и был чертовски похож на своего отца. То же добродушное лицо, напряженное от беспокойства.

— Нет, — отрезала я, засунула конские путы в седельную сумку, вставила ногу в стремя и поднялась в седло, широко взмахнув юбками, включая нижнюю.

Увы, мое величественное отбытие оказалось существенно затруднено тем фактом, что Айен ухватил мерина под уздцы.

— Отпусти, — произнесла я тоном, не допускающим возражений.

— Нет, пока ты не выслушаешь меня, — твердо заявил он.

Лицо у него было хмурое, губы упрямо сжаты, карие глаза блестели. Я бросила на него сердитый взгляд. Пусть долговязый и тощий, он был жилистым, на отцовский манер, а стало быть, сильным. Особого выбора у меня не было: если я не хочу пустить коня вскачь и сбить мальца с ног, придется его выслушать.

Ну ладно, решила я. Черта лысого это поможет его дядюшке, но я, так и быть, выслушаю.

— Говори, — сказала я, призвав на помощь все свое терпение.

Он набрал воздуха, с опаской глядя на меня, выдохнул, да так, что затрепетали мягкие каштановые волосы над лбом, и, расправив плечи, заговорил.

— В общем, — начал он, растеряв всю уверенность. — Это… я… он…

Я тихо зарычала от раздражения.

— Вот что, приятель, начни сначала. Только не устраивай из этого песни и пляски, ладно?

Парнишка кивнул, сосредоточенно закусил верхнюю губу и начал:

— После того как ты уехала, а дядя Джейми вернулся, в доме поднялся такой тарарам — сущий ад.

— Наверняка так оно и было, — сказала я, но невольно почувствовала, как во мне просыпается любопытство, которое я попыталась скрыть, изобразив на лице полнейшее безразличие.

— Я никогда не видел дядю Джейми в такой ярости, — сказал Айен, внимательно глядя на мое лицо. — Да и маму тоже. Ох они и схлестнулись, просто жуть. Отец попытался утихомирить их, но они как будто и не слышали. Дядя Джейми назвал маму чертовкой, лезущей не в свое дело, и еще… множеством нехороших слов, — добавил он, покраснев.

— Ему не следовало сердиться на Дженни, — сказала я. — Она лишь пыталась помочь, я думаю.

Мне было неприятно сознавать, что причина всего этого раздора — я. Дженни была главной опорой Джейми еще с детства, с кончины их матери. Неужели не будет конца тому ущербу, который я причинила своим возвращением?

К моему удивлению, сын Дженни улыбнулся:

— Ну так ведь не он один знает крепкие словечки. Моя матушка не тот человек, который смиренно сносит оскорбления, сама знаешь. Так что дядюшке Джейми тоже изрядно досталось.

Вспоминая этот эпизод, Айен слегка вздрогнул.

— Я думал, они друг друга покалечат: матушка пошла на дядю Джейми с железной сковородкой, а он выхватил ее и выкинул в кухонное окно. Распугал кур во дворе, — добавил он с едва заметной ухмылкой.

— Поменьше о курах, мальчик, — сказала я, холодно глядя на него с высоты седла. — Давай выкладывай, мне пора в путь.

— Так вот, дядя Джейми сбил книжную полку в гостиной. Я не думаю, что он сделал это нарочно, — поспешно добавил Айен, — просто был взбешен и ничего перед собой не видел — и вышел в дверь. Отец высунул голову в окно и спросил, куда дядя направился, и он сказал, что будет искать тебя.

— Тогда почему же здесь ты, а не он?

Я слегка подалась вперед, не спуская глаз с его руки на поводьях: если его пальцы чуть ослабнут, мне, возможно, удастся выхватить поводья.

Юный Айен вздохнул.

— В общем, когда дядя Джейми выезжал на своей лошади, тетя… э–э… то есть его… — Он покраснел с совершенно несчастным видом. — Лаогера. Она… спустилась с холма и явилась в палисадник.

На этом месте я отбросила попытки притвориться, будто мне все равно.

— Что же случилось?

Он нахмурился.

— Произошло что–то ужасное, но я мало что слышал, тетя. Лаогера… она не умеет драться, как моя матушка и дядя Джейми. Она просто плачет да завывает. Матушка говорит «сопли распускает». Но вышло не совсем так.

— Ммфм, — промычала я. — А как?

Лаогера соскользнула со своего пони, схватила Джейми за ногу и, по словам Айена, стащила его с седла, после чего плюхнулась в лужу посреди двора, хватая Джейми за колени, и тут уж завыла в голос, как это у нее в обычае.

Лишенный возможности убежать, Джейми рывком поднял Лаогеру на ноги, перекинул ее через плечо и понес в дом и вверх по лестнице, не обращая внимания на перепуганные взгляды семьи и слуг.

— Отлично, — сказала я с трудом, потому что оказалось, что у меня стиснуты зубы, и пришлось приложить усилие, чтобы их разжать. — Значит, он послал тебя за мной, потому что слишком занят со своей женой? Мерзавец! Он думает, что может послать кого–то за мной, чтобы вернуть обратно, как шлюху, потому что у самого у него руки, видишь ли, заняты женой. Но ее ему мало, ему двоих подавай, да? Наглец, эгоист, распутник… шотландец! — выпалила я худшее, что пришло на ум.

Костяшки моей руки, вцепившейся в край седла, побелели, и я, уже не думая об учтивости, ухватилась за поводья.

— Пусти!

— Но, тетя Клэр, все не так!