Последнее послание к своему приятелю А. Р. Воронцову Безбородко отправил 10 марта 1799 года, он жаловался на ухудшение здоровья и бесполезность пользуемых лекарств. «Вчера пустили мне много крови пиявицами, не чувствую себя однако же легче. Новая болезнь во всех нервах, а правая рука поминутно то немеет, то по суставам ее чувствую une espece d’endgurdi-sement (нечто вроде оцепенения. — Н. П.); видно, уже надобно о продолжении дней, а не о восстановлении».

Князь упорно сопротивлялся болезни. 20 февраля, преодолевая сильнейшую боль в ногах, он явился во дворец и участвовал в церемонии обручения великой княжны Александры Павловны, а 4 марта в честь обрученной дал бал, по поводу которого Завадовский писал: «Князь удивил гостей убранством дома и в качестве и в количестве, каковой начинки ни один богач во вселенной в своем жилище не имел».

Во время сборов для поездки на воды с ним приключился удар, и 6 апреля 1799 года князь скончался.

Несколько слов о частной жизни князя. Он так и не обзавелся семьей, но держал открытый стол, часто устраивал торжественные обеды, на которых иногда присутствовала и императрица. Александр Андреевич слыл поклонником искусства, был завсегдатаем театра, любил русские песни. После себя оставил богатейшую картинную галерею, по качеству и количеству картин не уступавшую строгановской.

Обладая тонким художественным вкусом, Безбородко не всегда был аккуратен в собственной экипировке. Автор биографий дипломатических сановников Терещенко писал: «Являясь к императрице во французском кафтане, он иногда не замечал ссунувшихся чулков и оборванных пряжек на своих башмаках, был прост, несколько неловок и тяжел; в разговорах то весел, то задумчив»[511]. В обращении, в особенности в кругу близких, в домашней обстановке был обходителен, не зазнавался своим положением, любил протежировать своих соотечественников с Украины. В его доме на Почтамтской улице постоянно толпились просители, которым он старался помогать, чем заслужил репутацию добряка.

Граф Комаровский со слов своего зятя оставил описание домашнего быта Безбородко: «Кроме знатных гостей, обыкновенное общество состояло из особ, живущих у графа, и нескольких человек коротких знакомых. Ничего не было приятнее слышать разговор графа Безбородко. Он одарен был памятью необыкновенною и любил за столом много рассказывать, в особенности о фельдмаршале (Румянцеве. — Н. П.), при котором он находился несколько лет. Беглость, с которой он, читая, схватывал смысл всякой речи, почти невероятна. Мне случалось видеть, что привезут ему от императрицы преогромный пакет бумаг; он после обеда обыкновенно садился на диван и всегда просил, чтобы для него не беспокоились и продолжали бы разговаривать, между тем он только что переворачивал листы и иногда вмешивался в беседу гостей своих, не переставая в то же время читать бумаги. Если то, что он читал, не заключало в себе государственного секрета, он нам сообщал содержание оного. Я слышал от графа Моркова, что он не мог никогда надивиться непостижимой способности графа Безбородко читать самые важнейшие бумаги с такою беглостью и так верно и так скоро постигать смысл оных».

У Александра Андреевича было две страсти: игра в карты и увлечение слабым полом. В карты ему, по свидетельству современников, не везло, в любви — не всегда, тем более что Безбородко, по свидетельству маркиза де Палермо, «далеко не красив собой». Обе страсти были известны императрице, и она к ним относилась снисходительно. Храповицкий записал об отсутствии графа при дворе 13 и 14 января 1791 года: «Спрашивали и на ответ, что болен, улыбнувшись сказала: знаю от чего болен»[512]. Улыбка императрицы означала, что ей известны слабости канцлера.

Предметом его ухаживаний были актрисы, русские и иноземные. Екатерина, узнав, что граф подарил итальянской певице Давиа 40 тысяч рублей, велела выслать ту из столицы[513].

Безбородко был влюблен в певицу Е. С. Угарову и так назойливо ухаживал за ней, что та, улучив момент, пожаловалась Екатерине. «Лизинька ни на какие обещания графа не поддается», — записал Гарновский. Угарова была влюблена в актера Сандунова. При содействии Екатерины влюбленные были обвенчаны и, чтобы избавиться от поклонников, уехали в Москву.

Столь же неудачны были амурные похождения с другой актрисой, о чем рассказала Е. Р. Дашкова в письме к неизвестному корреспонденту 1 января 1787 года. Безбородко «влюбился в танцовщицу по имени Маврушка, по слухам очень хорошенькую; он нанял ей дом Убри, по соседству с собою, поместил на ее имя в Воспитательный дом десять тысяч рублей и драгоценностей на такую же сумму и вдруг Чесменский (сын. — Н. П.) графа Алексея (Орлова. — Н. П.) отбил ее у него; она предпочла его всем материальным выгодам, предлагаемым графом, и тот остался без двадцати тысяч и без девицы. Говорят, он был этим огорчен и пытается завязать отношения с Давией, рискуя быть побитым, так как она угощает пощечинами своих поклонников; благодаря ей многочисленные враги графа будут отомщены»[514].

Источники сообщают на этот счет и другие фантастические сведения. А. М. Грибовский в своих «Записках» писал о том, что Безбородко давал ежемесячно итальянской певице по 8 тысяч золотом, а при ее отъезде на родину одарил ее деньгами, золотом и бриллиантами на 500 тысяч рублей. Такими суммами отнюдь не бедный Безбородко, конечно же, не располагал[515].

Н. И. Греч сообщает, что Безбородко не чурался визитов и в непристойные заведения: «Каждую субботу после обеда надевал он синий сюртук, круглую шляпу и клал сто рублей в карман. Вооруженный таким образом, посещал он самые неблагопристойные дома». О том, что визиты Безбородко в публичные дома не являются выдумкой Греча, явствует из свидетельства Терещенко, писавшего ранее Греча: Александр Андреевич имел обыкновение ходить по городу в старом долгополом зеленом сюртуке, в грязных сапогах, с небрежно повязанным платком на шее, в помятой шляпе и тростью в руке[516].

Гарновский записал суждение Безбородко о том, почему неженатый человек имеет преимущество над женатым. Однажды граф поссорился с И. А. Остерманом, упрекавшим статс-секретаря в том, что он связывался с «девками». Безбородко парировал упрек: «Я для того люблю девок, что имею власть их переменять, чего мужья с женами своими делать не могут, хотя и знают, что она б…»[517].

Самую продолжительную связь Безбородко поддерживал с актрисой О. А. Каратыгиной. Она оставила сцену и в 1790 году поселилась в доме Безбородко. У нее родилась дочь Наташа, горячо любимая отцом. Он дал ей прекрасное воспитание и образование, обеспечил богатым приданым и выдал замуж за гвардейского полковника. Наташа тепло отзывалась об отце. Князю Кочубею она писала: «В оном же письме изволите упоминать о благодетеле моем, князе Александре Андреевиче. О сем священнейшем для меня имени я не могу слышать равнодушно, и по мере моего возраста я более и более чувствовала мою в нем потерю и сиротство, лишаясь в нем всего, что было для меня священнейшего»[518].