Он выкинул окурок в окно, запустил двигатель.

— Бесплодную землю да развеют суховеи, съедят ее тернии, населят ее кроты и черви… — Светлов достал следующую сигарету. — Поверьте, земля жива потому, что пишутся книги. Она жива, пока на ней растут деревья, пока ее дети водят пером по бумаге, пока тянутся к небу вопреки тяжести… Помните? Удобрить ее солдатам, одобрить ее поэтам… По-моему, гениально сказано, как полагаете?

— Думаю, солдаты с этим поспорили бы, — возразил я.

Светлов задумался. По поверхности воды ходили круговые волны, кто-то на дне был занят важными делами. Бобры. Убрались экскаваторы, прокрались бобры, жрут палтуса. Хотя бобры, кажется, вегетарианцы.

— Если бы я сам мог…

Светлов растер сигарету пальцами, повел машину в сторону доручастка.

— Нет, у меня есть некоторые способности… Я могу написать пародию, эпиграмму… лимерик… Но это все обезьянничание, дыхание засухи… Поэтому меня интересуют настоящие книги…

Доехали до отворота.

— Разумеется, не только книги, музыка, живопись, наука, любое позитивное приращение опыта. Каждый, кто здесь оказался, должен так или иначе этот опыт обогатить. Накопление и преобразование — вот основная задача, я понял это еще в детстве. В четвертом классе я прочитал книгу, фантастику, разумеется. И я понял, к чему стоит стремиться. И я стремлюсь. Я реалист, я понимаю, что я вряд ли успею этого достичь, но цель у меня есть…

Рассказывал Светлов, пока мы спускались с насыпи на дорогу к доручастку. Он подтормаживал, по днищу пикапа дробила галька.

— Мне необычайно легко жить, — продолжал Светлов. — Хотя на первый взгляд этого не скажешь. Но вы уж поверьте — когда есть цель, жить проще. Как вы думаете, есть люди, которых изменил «Пчелиный хлеб»?

— Что?

— Есть ли люди, которых изменила ваша книга?

— Вряд ли… Я их не встречал, во всяком случае.

— Они есть, — заверил Светлов. — И их немало. Вы про это не знаете, но я знаю. Ваша книга оставила след, бессмысленно это отрицать.

Светлов затормозил на отсыпанной гравием площадке возле столовой.

— Приехали.

Столовая работала, посетители отсутствовали, горячие блюда не подавались по причине профилактики. Профилактика и опрессовка. Поэтому взяли сырный салат, компот, минтай под маринадом. Пива не оказалось, водку не хотелось. Прошли на веранду.

Столик, зарезервированный за Светловым, был накрыт, скатерть сияла, в вазочке пестрели полевые цветы. Расположились и приступили к завтраку, сырный салат оказался неожиданно вкусен.

— Голландский соус и свежемолотый черный перец, — пояснил Светлов. — Пришлось самому показать, но результат стоит усилий. Знаете, самые простые вещи способны украсить жизнь…

Мы завтракали с видом на реку. Ингирь катил мимо нас, нес пену, кору и стаи пластиковых бутылок. Сырный салат продолжал радовать.

— Кто-то с биноклем, — Светлов указал вилкой на холм. — Видите?

Я сощурился. Из зелени противоположного берега вспыхивало полированное стекло.

— Да, вижу, бинокль… Или…

— Прицел блестит не так, — успокоил Светлов. — К тому же… Вы же не думаете, что на нас отрядили бы такого неумеху?

Он улыбнулся.

— Бинокль. Хорошая, кстати, оптика, ее сразу видно. — Светлов подтянул тарелку с минтаем.

Неприятное ощущение.

— Чагинск испокон веков связан с оптикой, — сказал я. — Адмирал Чичагин — первый русский оптик. И здесь во время войны прицелы изготовляли. И линзы для противогазов.

Чагинск. Чага, чучела, оптика. Светлов скептически хмыкнул.

— Здесь был всего лишь стеклянный заводик, — сказал он. — Выпускали синие банки, как бочонки, в них мед разливали. У меня такая была, я в ней гривенники копил. Где-то эта банка до сих пор есть…

В зелени опять вспыхнуло стекло.

Светлов взялся за минтай.

— Неплохо, — сказал он. — Весьма… Может, блинов заказать?

— У них сегодня холодный день. Да и не хочется.

Я не мог оторваться от ощущения, что на другом берегу не наблюдатель, а снайпер. Светлов же не волновался. Наверное, это был его снайпер.

— Этот заводик три года назад закрылся, — сказал Светлов. — Не дожил…

Наверное, Светлов хотел бы и этот заводик приобрести. В качестве милого необременительного хобби. Строить ракеты и иметь завод на пятнадцать душ, выпускающий синие банки для меда. Но заводик стужу не перестоял, загнулся, секрет чудесных синих банок утерян, компании НЭКСТРАН стоило поторопиться, увы, НЭКСТРАН опоздал. В жизни нельзя опаздывать, и я попробовал минтай.

Минтай под маринадом тоже редко где умеют готовить, хотя особых секретов нет, достаточно после жарки отделить филе от костей и слой рыбы прокладывать слоем маринада, чтобы хорошо пропиталось. В столовой доручастка готовить умели. Вкусно. Жаль, пива нет. Если попросить у Светлова, то пиво быстро найдется, но неудобно…

Светлов достал газету, расстелил на столе, прогладил ногтем сгибы и сложил самолетик, дунул в хвост и запустил на реку. Ветер подхватил самолет и вынес к центру Ингиря.

— Эта статья… — я кивнул вслед самолетику. — Она действительно может повредить?

Алексей Степанович поскрипел вилкой по тарелке.

— Не думаю. Хотя… Обычно такие публикации — это начало атаки. Потом подтягиваются защитники природы, прокуратура, активисты, депутаты, правозащитники, все по схеме. Предсказуемо…

Светлов отодвинул тарелку. Я пытался найти самолет над рекой, не видел, наверное, утонул.

— Здесь неплохие маринады, — сказал он. — Может, еще рыбы взять?

Забавно.

— В детстве всегда готовили на Новый год, — пояснил Светлов. — С тех пор не могу отказать себе… А вы как?

— Да, я тоже люблю.

— Тогда я сейчас…

Светлов быстро сходил к раздаче и вернулся с двумя салатниками, себе выбрал маринад с хвостом.

— Хвост почему-то больше люблю, — пояснил он. — Не знаю…

Сегодня Светлов настроен явно лирически.

— Статья — ерунда, — сказал он. — Подобные акции не имеют целью остановить строительство, это способ заработка. Экологи — это не проблемы, это расходы.

Будем вызывать кавалерию…

— Кавалерию?

— На всякого ясноглазого эколога найдется эколог еще ясноглазее.

Экологическая повестка есть вечная борьба нанайских мальчиков, в итоге побеждают все. Ну, за исключением природы… А природа предмет темный.

Светлов добыл из-под морковной шубы рыбу.

— Может, это все-таки местные? — предположил я.

— Местные? — Светлов грыз хвост минтая. — Бросьте, Виктор, местные в перманентной коме. Нет, это из моих… С годами неизбежно обрастаешь множеством верных товарищей… Впрочем, не сомневаюсь, через пару дней все прояснится. Во всяком случае, я поручу в этом разобраться. Как идет подготовка к празднику?

— Что? — не понял я. — А, праздник… Так я теперь этим не занимаюсь, там Хазин.

— Забыл, извините…

Алексей Степанович разобрался с хвостом и приступил к маринаду.

— Значит, вы решили остаться в частном порядке?

— Не то чтобы остаться…

— Вы подумали о моем предложении? — не дослушал Светлов.

— Да, я как раз думаю. Признаюсь, предложение заманчивое…

— Так соглашайтесь.

Светлов доел маринад и принялся поглядывать на мою тарелку.

— Хотите? — спросил