а потом, найдя погреб с вином, напился до беспамятства и уснул в луже собственной мочи. Где-то в полдень принц был разбужен королевской стражей, а позже посажен в темницу.

Император только хмыкнул, демонстрируя явное отвращение к манерам наследника Бэрлока. Впрочем, надолго заострять внимание на этой теме не пришлось. В дверь постучали, и в зал осторожно протиснулся Гаспьен.

— Есть новости? — бросив на сына обречённый взгляд, раздражённо спросил Вальен.

— Да, Ваше Императорское Величество, — кланяясь, подтвердил Гаспьен, и, дождавшись разрешающего жеста, начал свой доклад: — Драконы полностью очистили берег, но король Дамиан так и не был обнаружен. Канцлер Каэра отказывается признавать смерть Его Величества, хотя все подданные уверены, что лавина унесла его тело в море.

— Канцлер совершенно прав, — покосившись на потерянного Этьена, заметил Вальен, но, поняв, что тот не реагирует, с намёком добавил: — Настоящего волшебника, которому благоволят демоны и богиня, не так-то просто убить.

Однако Этьен даже бровью не повёл. Впрочем, Император уже успел утомиться от чёрной меланхолии племянника, которая жгучим ядом отравляла ему триумф победы. Лично он ни капли не сомневался, что юный король-волшебник жив, и отсутствие тела служило тому прямым доказательством, но Этьен упорно предпочитал считать себя повинным в смерти друга.

— Вы свободны, — объявил Вальен, но, провожая взглядом принцев, его внимание невольно привлёк немой вопрос племянника. Этьен застыл на миг у самой двери, воззрившись на Гаспьена, но, когда тот печально помотал головой, комнату окутала безнадёжность. Липкая и горькая, она ещё несколько минут провисела в воздухе, мешая Вальену собраться с мыслями. Он просчитывал свой следующий шаг. Шаг до его грандиозного триумфа, и для его свершения ему не нужны были ни флот, ни армия. Без Дамиана у Вальена просто не осталось конкурентов. Разве что малютка-богиня, но огненное дитя никто не видел со времён коронации.

Ощутив внутри ту самую желанную решимость, Император покинул тронный зал и велел срочно подготовить его корабль. Вальен стоял у причала, наблюдая за тем, как слуги возятся возле «Николь». Чешуйчатый панцирь ящера, являющегося частью шаттла, переливался на солнце, становясь то изумрудным, то цвета морской волны. Совсем как глаза его погибшей императрицы.

«Моя безмерно любимая Николь, как жаль, что ты не сможешь увидеть тот мир, что я построю!» — с печалью подумал Вальен, вспоминая самый страшный день в своей жизни, когда проклятые наги лишили его жены. Смертельный яд не смогла одолеть даже магия. Но чуть позже, на похоронах, Вальен внезапно понял, что наги были лишь разящим клинком в руках хитроумных демонов. И там, целуя в последний раз её бездыханное тело, он поклялся, что отвоюет этот мир для эльфов и своих детей. Мир, в котором они сами будут решать, что и как им делать!

«Николь» мягко скользила мимо густых облаков, подлетая к Скёйдарну. Вечернее зарево, утопающее в море, напоминало пожар. Это было весьма символично. Вальен в насмешку демонам, давно запугивающим его нелепой смертью в пламени, собрался сжечь город. Шаттл завис над горным кряжем, с которого открывался хороший вид на столицу Каэра. Откинув люк, Вальен выбрался на поверхность корабля. Ветер тут же разметал его длинные белоснежные волосы, превратив их в подобие развевающегося флага. Вечерний морозец неприятно пощипывал кожу. Оглядев раскинувшийся внизу Скёйдарн, Император поднёс сложенные руки к губам, шепча заклинание. Крохотные искорки начали вспыхивать возле него, поднимаясь в небеса, где, соединяясь одна с другой в завораживающем танце, закручивались в огненные нити. Продолжая вращаться, они сплетались в огромное пламенное покрывало, которым Вальен собирался накрыть весь город. Решив, что огненная завеса уже достигла нужных размеров, он подтолкнул её к Скёйдарну, однако та почему-то не сдвинулась с места. Император плотнее сжал ладони и яростнее зашептал магические слова, но его пламенное детище продолжало парить над ним. Это было странно. Ещё никогда заклинания не перечили его воле. Ощущая подступающий гнев, Вальен возвёл руки к небесам и вновь попытался направить пламенное покрывало на город, но вместо движения в сторону оно вдруг обрушилось ему на голову. «Николь» отчаянно завизжала. Пламя обожгло её не спрятанные в панцирь крылья и голову. Сбрасывая с себя жалящие огненные искры, Вальен нырнул в люк. В два шага он добрался до рубки и застыл у пульта управления. Кристаллы горели яркими огнями, оповещая о повреждениях. «Николь» задрожала и закрутилась в воздухе, пытаясь стряхнуть с себя огонь, но пламя только сильнее разгоралось, пожирая кожистые крылья. Корабль начал терять высоту. Вальен наполнял магией то один кристалл, то другой, стараясь облегчить боль живого шаттла. Но заклинания будто сбесились и отказывались ему подчиняться. Наколдованная вода испарялась быстрее, чем успевала затушить огонь, а плотные защитные покровы воспламенялись в считанные секунды.

— Проклятые демоны! — гневно воскликнул Император, когда «Николь», дико вереща, принялась бешеным волчком крутиться в воздухе. Однако огонь становился всё жарче, плавя крепкий панцирь. Вальен, цепляясь за пульт управления, тщетно пытался успокоить бьющийся в судорогах корабль. Температура в рубке накалялась, от жара становилось всё труднее дышать.

— Николь! — взывал Вальен к разуму корабля. — Николь, мы должны добраться до моря! Оно совсем рядом! Николь!

Однако «Николь», охваченная болью, не слышала его. Не в силах выносить страдания корабля, Император бросил пульт управления. Он припал к полу и принялся отдавать свою силу сгорающему заживо шаттлу.

«Море! Рядом море!» — внушал Император кораблю, стараясь магией облегчить невыносимые страдания. Наконец, мечущийся в агонии корабль его услышал. «Николь» резко дёрнулась и из последних сил устремилась к спасительной воде. Она уже ничего не видела, потому доверяла только инстинктам и координатам, передаваемым ей Вальеном. Море должно было ждать их за горной грядой, и «Николь», не чувствуя крыльев, рвалась к нему. Магия с трудом удерживала корабль в воздухе.

Пот струился по благородному лицу Вальена, но он не мог его даже стереть. От нестерпимого жара и слишком рьяного применения магии уже раскалывалась голова, но Император ни на секунду не прекращал свой контакт с кораблём. Лишь когда, по его предположению, они достигли морской глади, Император отнял руки и позволил «Николь» рухнуть вниз. Но вместо всплеска воды, его слух разорвал душераздирающий крик.

— Николь! — воззвал к кораблю Вальен, прежде чем шаттл сильно тряхнуло от удара о твердую поверхность.

Император спешно приложил руки к полу, но не почувствовал биения жизни.

«Нет! Этого не может быть!» — кричало сознание, не находя ответа. Император не мог поверить, что ошибся с координатами и сам погубил свой любимый корабль. Боль захлестнула его, будя ярость и гнев. Непростительно! Неужели его обожаемая «Николь» разбилась