Положение нового царя было очень трудным – все-таки он был рядовым чиновником, никогда не готовившим себя к столь ответственной деятельности, да и легитимность его власти подлежала большому сомнению. Хотя Феодосий III и не испачкал свои руки цареубийством, слыл честным и благочестивым человеком, но, согласимся, для императора этих качеств было явно недостаточно. Не удивительно, что один (полный) год его царствования не оставил никаких заслуживающих внимание свидетельств, позволяющих хоть как-то положительно оценить государственные дела нового василевса.

Мусульмане продолжали беспрепятственно грабить территории Империи, не встречая нигде сопротивления. И нет ничего удивительного, что, по некоторым данным, придворные неоднократно предлагали царю добровольно оставить трон и передать власть в руки другого правителя[1065].

Вследствие постоянных дворцовых переворотов императорский титул настолько девальвировался, что хотя Феодосий III уже был венчан на царство, буквально тут же объявились новые кандидаты на царский трон. Самым опасным для царя являлся стратиг фемы Анатоликов Лев Исавр, которого поставил на эту должность еще император Анастасий II. Зрелый, предприимчивый человек, опытный солдат и военачальник, он немедленно заявил свои права на Римскую империю.

В условиях полной разрухи армии и постоянных поражений византийцев Лев уже успел снискать славу и уважение своими подвигами в стране абазгов и аланов. Явившись из длительного похода в столицу после смерти императора Юстиниана II, спафарием (оруженосцем) которого являлся по должности, Лев не принял Филиппика, оставшись на время «в тени». Едва ли ему мог понравиться способ, каким тот занял царский трон, а рассказы о «пророчествах», конечно, были, мягко говоря, неубедительными для опытного воина, быстро сумевшего разглядеть личность нового самодержца.

Это обстоятельство не укрылось от императора Анастасия II, который, став у власти, предложил тому возглавить фему Анатоликов, что являлось одновременно и заманчивым, и очень опасным поручением ввиду активности арабов на этом направлении[1066].

Но мысли о высшем жребии уже овладели молодым стратигом, который наглядно видел, что Римское государство погибает и нуждается в энергии сильных и целеустремленных людей, каким он и был. Следует заметить, что в те годы падения Римской империи царский титул для честных и открытых натур сулил не столько славу, сколько возлагал на их плечи громадную ответственность. В отличие от шутовских претензий Филиппика Лев в действительности понимал, что его мужество, знания и опыт востребованы государством, и готов был отдать всего себя, без остатка для блага родины.

Когда Феодосий III возглавил поход на столицу, Лев отказался помогать Анастасию, посчитав участь того предрешенной. Впрочем, возможно, в душе Лев также не считал Анастасия законным императором и потому составил собственный план прихода к власти. Он заключил частное соглашение со стратигом фемы Армениак Артаваздом, этническим армянином, целью которого являлось приобретение Львом царской власти. Союз скрепили брачным договором – Лев выдал за Артавазда свою дочь Анну. А тот заранее уступил все «права» на трон своему тестю, взамен обещая удовольствоваться некоторыми высшими чинами на государственной службе.

И когда в течение 6 месяцев войска Феодосия атаковали Константинополь, две самые крупные фемы Римской империи издали наблюдали за развитием событий, организуя войско и готовясь к новому арабскому вторжению[1067]. Надо сказать, что Лев не скрывал своих намерений и публично провозгласил права на царский трон, что не укрылось от арабов.

Но в конце концов Феодосий III победил, и арабы, узнав о намерениях Льва, решили вступить с ним в переговоры и заключить мирный договор, чтобы не тратить времени на полевые сражения, а пройти через земли его фемы на Константинополь. Это краткое обстоятельство показывает, что измаилиты уже прослышали о предыдущих подвигах римского полководца и знали цену его меча. Лев дал согласие, понимая, что в открытом поле воевать с многократно превосходившими его по численности арабами – бесполезно. Но вскоре выяснится, что это согласие – не более как часть хитроумного плана римского командира, имевшего своей целью и поразить арабов, и получить царскую власть.

Согласно заключенному договору со Львом, в 716 г. первый отряд конных мусульман под командованием Сулеймана прошел через его земли до сильной крепости Амореи, которая располагалась за пределами подконтрольных Льву территорий. Фактически здесь решалась судьба Византии, поскольку эта крепость должна была стать опорным пунктом для арабов на пути в христианскую столицу.

Мусульмане осадили город, который едва ли мог обороняться долго – гарнизон был очень малочисленный. Как их известили из Дамаска, вскоре к Сулейману должно было подойти второе и еще более многочисленное арабское войско под командованием Масальмы. Поэтому, коротая время, арабы занимались тем, что периодически подскакивали к стенам крепости и славословили Льва как императора. Очевидно, они считали, что, признав над собой власть Льва, гарнизон сдастся на милость победителя без боя. Из крепости им отвечали такими же криками (неясно, была это заранее заготовленная уловка, оговоренная со Львом, или действительное мнение самих осажденных), что и ввело арабов в заблуждение.

Лев прекрасно понимал, что Аморею нужно спасти любой ценой, а поэтому затеял опасную игру, впрочем, продуманную заранее в деталях. Он понимал, что мусульмане прибегнут к его помощи, и продумал заранее главные детали грядущих событий. И действительно, опасаясь, что штурм Амореи будет стоить многих жизней его воинов, арабский командующий направил послание ко Льву с таким содержанием. «Мы знаем, что Римская держава должна принадлежать тебе. Поэтому приходи к нам и будем вести переговоры о мире». На это Лев ответил: «Если ты хочешь, чтобы я явился к тебе для переговоров о мире, то зачем ты держишь город в осаде?» Сулейман прислал новое послание: «Приходи, и я отступлю»[1068].

Это был тонкий ход со стороны Льва, смысл которого заключался в следующем. По логике Льва, отраженной в ответном послании, если арабы признают Исавра Римским императором, то почему тогда воюют с его подданными в Аморее? Они просили прохода для своих войск? Но ведь никто заранее не оговаривал, что мусульмане польстятся на Аморею. Следовательно, арабы нарушают условия соглашения и должны объясниться.

В свою очередь мусульманам очень выгодно было сохранить мир со Львом. Его можно было использовать не только для бескровного занятия Амореи, но и в дальнейшем. Играя именем Льва как признанного ими царя, они как минимум еще более ослабляли власть императора Феодосия III, и так совсем слабую и неустойчивую. А как максимум могли предложить от имени законного царя Римского государства прекратить сопротивление всем византийским войскам.