В этот момент маленькая очаровательная женщина разрыдалась иэтот шквал отчаяния настолько сильно подействовал на Нуарсея, что распутникнезамедлительно вытащил свой член и велел мне массировать его перед самым лицоммадам де Вальроз. Она тут же лишилась чувств.

— А ну, живее, разрази меня гром! — закричалНуарсей. — Живее подними ей юбки, сейчас я отделаю эту тварь!

Я бросилась к ней, оголила бесчувственное тело и положилаего к себе на колени, подставив соблазнительный зад распутнику, который, немешкая, вломился в заднюю норку с такой силой, что несчастная мгновенно пришлав себя.

— Где я? — пробормотала она, открыв глаза. —О Боже, что со мной происходит?!

— Потерпите, дорогая, — довольно холодным тономпроизнесла я, — это будет продолжаться недолго, пока мы не получим все,что нам требуется.

— Но это чудовищно…

— Разве ваш муж не занимался с вами такими делами?

— Никогда! Клянусь, ни разу в жизни! Я дрожу от ужаса…

— Дрожите, мадам, дрожите, — буркнул жестокийНуарсей, продолжая содомию, — только не мешайте мне.

Но миниатюрная красотка не переставала извиваться и кричатьизо всех сил:

— Отпустите меня! Это насилие, чудовищное насилие!

— Ах ты тварь, будь ты проклята! — взревелНуарсей, схватил пистолет и приставил его к виску нашей гостьи. — Еще однослово, и я вышибу тебе мозги.

Только тогда несчастная поняла, что сопротивление не имеетсмысла. Она сникла и опустила голову на мою грудь, заливая ее слезами; я щипалаей живот, вырывала на лобке волосы, словом, причиняла ей такую невыносимуюболь, что Нуарсей, зажатый, как в тисках, в маленьком анусе, почувствовал, каквскипает его сперма. Он из-под низу схватил ее за обе груди, с силой стиснулих, бедняжка закричала от боли, и он извергнулся. После этого я села на ееочаровательное, залитое слезами лицо и в свою очередь получила огромноеудовольствие. Эта сцена воспламенила Нуарсея, орган его поднялся, и онприсоединился к нам. Мне пришлось передвинуться ниже, а распутник вставил членв рот мадам де Вальроз и заставил ее сосать его; первой ее реакцией было отвращение,смешанное с негодованием, однако в следующий момент она повиновалась. Какая этобыла сладострастная группа! Я сжимала бедрами бедра Вальроз, Нуарсейнаслаждался оральным совокуплением и сверлил языком мое анальное отверстие.Некоторое время спустя я залила соком влагалище моей наперсницы, Нуарсейсбросил сперму в ее рот, и мы поднялись.

— Ну вот, — сказал Нуарсей, вновь обретя прежнеехладнокровие, — теперь вы наставили мужу рога, а как насчет того, чтобыспасти ему жизнь?

— Но спасет ли это его, сударь? — спросилазаплаканная женщина своим сладким и печальным голосом. — Вы уверены, чтоэто ему поможет?

— Клянусь всем, что есть во мне святого, —торжественно заявил коварный злодей. — И если я окажусь не прав, я не будунастаивать на том, чтобы повторить наши сегодняшние забавы.4 Приходите сюдазавтра утром, мы вместе пойдем к судье, вы подпишете заявление о виновностивашего супруга, а на следующий день он будет с вами.

— Нуарсей, — прошептала я на ухо чудовищу, —я восхищена вашим упорством и вашей стойкостью в злодействе даже после того,как утихли страсти.

— О чем ты говоришь? — пожал плечамиНуарсей. — Ты видела, что я получил удовольствие, а ведь тебе, должнобыть, известно, что всякий мой оргазм означает смертный приговор.

На том мы и расстались. Мадам де Вальроз, которую япроводила до дома, на прощанье умоляла меня проявить участие в ее деле, и яобещала со всей искренностью, с какой дают обещания надоевшей уличной девке. Наследующий день она сделала свое зая??ление в суде, а еще через день Нуарсей такловко повернул процесс, что бедную женщину объявили сообщницей и повесили рядомс колесом, на котором умирал ее муж с переломанными костями. Мы с Нуарсеем изокна любовались этим зрелищем и неистово ласкали друг друга. Если хотите знать,приятен ли был мой оргазм, отвечу, что давным-давно я не испытывала такогосладостного извержения. Сострадание подсказало Нуарсею попросить об опеке надосиротевшим ребенком, он получил ее, изнасиловал девочку и спустя двадцатьчетыре часа вышвырнул ее на улицу почти без одежды и без единого су.

— Это много лучше, чем убийство, — назидательносказал он мне, — ее страдания будут продолжаться очень долго, столько жебуду радоваться я как их главный виновник.

Тем временем аббат Шабер подыскал для меня все, что было мненужно. Через неделю после возвращения в Париж я переехала в городской особняк,и вы знаете, насколько он роскошен; еще я купила вот это поместье, где сегодняимею честь принимать вас, друзья мои. Оставшиеся деньги я вложила в разныепредприятия и, завершив свои финансовые дела, обнаружила, что мой годовой доходв грубом исчислении составляет четыре миллиона франков. Пятьсот тысяч,отобранных у Фонтанж, пошли на украшение моих домов, и я надеюсь, вы отдалидолжное моему вкусу. Затем я позаботилась об удовлетворении своей плоти: яукомплектовала несколько женских сералей, наняла тридцать лакеев, подобраввысоких и крепких молодцев с приятными физиономиями и выдающихся размеровчленами, а об их услужливости вы и сами знаете. Кроме того, в Париже на меняработают шесть опытных и ловких сводниц, и когда я наезжаю в город, я три часав день провожу в их заведении. Они ищут для меня лучший товар по всемпровинциям, и вы, наверное, успели убедиться в его безупречном качестве. Корочеговоря, я осмелилась бы предположить, что мало на свете женщин, которые могутпохвастаться столь роскошной жизнью, и несмотря на это я никак не могууспокоиться: я считаю себя бедной, мои желания намного превышают моивозможности; будь у меня средства, я бы тратила в два раза больше, и я готоваперевернуть землю, чтобы увеличить свое состояние.

После того, как моя жизнь вошла в нормальную колею, япослала служанку привести из Шайло мадемуазель Фонтанж. Щедрая Природа сполнаодарила ее красотой; если вы закроете глаза и представите Флору, все равно этотобраз будет жалким подобием этой необыкновенно грациозной и привлекательнойдевушки. Мадемуазель Донис шел восемнадцатый год, ее золотистые волосы, если ихрасчесать, ниспадали почти до самого пола, ее светло-карие глаза отличалисьнесравненной выразительностью, теплыми искорками в них светились и любовь исладострастие, ее прелестный ротик, казалось, открывается только для того,чтобы еще сильнее подчеркнуть ее красоту, а безупречные зубы напоминалижемчужины в окружении ярких роз. Без одежд это прелестное создание могло свестис ума художника, запечатлевшего трех Граций. А какой бугорок Венеры предсталмоим глазам! Какие величественные, какие манящие бедра! Если же описать ее задодним словом — ибо иначе описать его невозможно, — то этим словом будет«умопомрачительный». О, Фонтанж! Какой жестокостью, каким распутством надо былообладать, чтобы не сжалиться над этим сонмом прелестей и не отвести от тебяужасную судьбу, которую я уготовила тебе!