– Где он? – с трудом выговорила Синтия, не пытающаяся более выказывать равнодушия, тем более враждебности к Полу.

– С ним доктор Эванс, – ответил практикант. – А вам, наверное, лучше побыть здесь.

И тут Синтия не выдержала. Такого откровенного взрыва чувств Мартин у нее никогда не видел. Она рухнула на кушетку, стоявшую в коридоре, и безудержно разрыдалась. Алекс присел рядом и положил ее голову себе на плечо. Какую бы ревность, ревность естественную, он сейчас ни испытывал, главное было – утешить ее.

Доктор Грисуолд отвел Мартина в сторону.

– Я слышал разговоры, которые сразу начались в зале, – начал он. – Всем вроде кажется, что вы… чрезмерно реалистично сыграли финальную сцену.

Мартин кивнул.

– Но вам нечего опасаться, Мартин, вы тут ни при чем. Мистер Леннокс умирает не от этого. Причина посложнее.

– Знаю, – ответил Мартин и, увидев в глазах доктора Грисуолда невысказанный вопрос, добавил: – Стрихнин.

– Верно. – Доктор Грисуолд смущенно прикоснулся к донжуанской бородке Мартина. – По совету доктора Эванса я позвонил в полицию. Скоро здесь будет сержант Каттинг.

К тому времени как почти все ушли, Дрексель и двое рабочих очистили наконец сцену.

– Надо полагать, завтрашнее представление отменяется, – жалобно проговорил Дрексель. – Работали из недели в неделю, и все коту под хвост. Не ожидал такого от Лэма. Никогда не думал, что он на это способен. Что ж, вот пример того, что в каждом из нас есть что-то от зверя.

Дрексель сделал шаг назад и оглядел сцену.

– Ну что ж, – вздохнул он, – утром можно читать лекцию… Джо! Что это за бумаженция здесь валяется? Выбрось.

Джо, не открывший в жизни ни одной газеты, подобрал клочок, равнодушно посмотрел на причудливо изображенную букву F и выбросил его в мусорную корзину.

Сержант Каттинг выглядел, как полицейский, и говорил, как полицейский. Он появился в клинике примерно за десять минут до смерти Пола и почти сразу уединился с доктором Эвансом и доктором Грисуолдом.

Двое сопровождавших его полисмена остались в приемном покое.

– Вам бы поближе друг к другу держаться, – сказал один из них. – У сержанта ко всем много вопросов. – После чего погрузился в молчание.

В приемном покое с его мертвенным освещением собралась какая-то гротескная компания. Молодой практикант и полицейские – все в формах, сообразно с профессией… Мартин, выглядящий странно беспомощным и потерянным, при всем блеске камзола шестнадцатого века, не говоря уж о рейтузах и бороде… Синтия, ослабевшая от слез, с опухшими глазами – куда только делись все ее претензии на шик… Лишь Алекс и Мона выглядели более или менее буднично, но и они выказывали явные признаки печали и обеспокоенности.

Сержанта Каттинга не было минут пять, когда юного практиканта осенило.

– Господа, – обратился он к полицейским, – как вы думаете, могу я предложить этим людям глотнуть по капле виски? Они пережили страшное потрясение, боюсь, оно может сказаться, когда сержант начнет их допрашивать.

Стражи порядка с сомнением переглянулись, и наконец тот из них, что покрасноречивей (это он уже выступал перед собравшимися), кивнул:

– Полагаю, ничего дурного в этом не будет.

Выпить виски Мартину было в самый раз. Больничный запас (используемый исключительно в медицинских целях) состоял из первоклассного марочного бурбона, куда превосходящего вкусом тот, к которому он привык, и нервы, натянутые, как струна, немного отпустило. На остальных, включая полицейских, напиток произвел как будто то же воздействие, а когда практикант, чтобы уж до конца продемонстрировать свое гостеприимство, угостил всех сигаретами, все вздохнули с облегчением. Молчание сохранялось, но к моменту, когда вернулся сержант Каттинг, тяжелая атмосфера страха, в общем, рассеялась.

Но после первых же его слов она снова сгустилась. «Мистер Леннокс скончался», – бесстрастно объявил сержант. Мартин заметил, что он внимательно вглядывается в лица присутствующих. Никто ничего не сказал, только послышалось сдавленное рыдание Синтии. Все знали, что Пол умирает, формальное подтверждение этого особенного значения не имело.

– Бедняга, – негромко проговорил Алекс.

Сержант Каттинг повернулся к одному из своих людей:

– Дэвис, ты знаешь, где находится аудитория Уилера?

– Так точно, сэр.

– В таком случае немедленно отправляйся туда. Я позвонил в участок, сейчас по этому адресу пришлют еще людей. Проследи, чтобы никто там ничего не трогал, и пусть те, кто еще не ушел, останутся. Мне нужно допросить их.

– Слушаю, сэр. – Дэвис шагнул к двери.

– Вынужден, господа, попросить вас задержаться на некоторое время, – продолжал сержант Каттинг тем же спокойным, любезным тоном. – Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов. Доктор Эванс разрешил мне воспользоваться его кабинетом. Я буду вызывать вас туда по одному. Но для начала должен сказать следующее. Судя по тому, что я услышал от доктора Грисуолда, распространилось мнение, будто смерть мистера Леннокса стала результатом несчастного случая. Это не так. Хочу, чтобы вы знали: речь идет об убийстве.

Если сержант Каттинг ожидал какой-то особенной реакции, которая могла бы навести его на те или иные мысли, то его вновь ждало разочарование. Для Мартина это была не новость; да и оставшиеся трое слишком хорошо его знали, чтобы хоть на минуту допустить возможность случайной смерти.

– Начнем с вас, мистер Лэм, – сказал сержант после недолгой паузы. – Вы должны были быть рядом с мистером Ленноксом в момент отравления. – Он проследовал в тесный кабинет, а Мартин пожалел, что практикант не предложил им выпить еще по бокалу виски.

Сержант сел за стол доктора Эванса и знаком указал Мартину на стул. Устроились оба друг по отношению к другу так, что это странным образом напомнило Мартину их встречи с доктором Эшвином.

– Вы ведь были близким другом мистера Леннокса? – спросил сержант Каттинг, покончив с формальностями установления имени, адреса и так далее.

– Не более, чем другие.

– М-м-м… Хорошо, мистер Лэм, расскажите, пожалуйста, что именно происходило на сцене аудитории Уилера.

Мартин описал сцену, упомянул бокал, в который было налито «шерри», монолог Пола.

– Это большой монолог, – пояснил он, – после того как Пол сделал глоток, прошло не менее пяти минут или около того, когда я заметил конвульсии – действие стрихнина. – И Мартин в мельчайших, какие только мог вспомнить, подробностях пересказал всю кошмарную мизансцену, лишь воздержавшись до времени от упоминания Семерых с Голгофы.

– Мистер Лэм… – Сержант Каттинг остановился. – Вы сказали: «стрихнин». А я ведь говорил только, что мистер Леннокс был отравлен.