Он обнимал ее изо всех сил, а она уткнулась заплаканным лицом ему в грудь и с жадностью приникла губами к его коже цвета меда, в том месте, где был расстегнут ворот рубашки.

— Я знаю все, что с тобой произошло, мне рассказали полицейские, — прошептал Тошан ей на ухо. — Все закончилось, ты свободна, теперь ты здесь, со мной.

— Прости меня, любимый, прости, что заставила тебя страдать, — вполголоса произнесла Эрмин. — Я так глупо попалась в эту ловушку в надежде заработать денег для тебя, для нас… О! Если бы ты только знал! Он умер, он убил себя.

Сейчас, прижавшись к сердцу мужа, она могла дать волю слезам. И именно здесь, задыхаясь в рыданиях, вне себя от счастья, она до конца осознала всю ценность их любви. Еще не раз им предстояло, поддавшись желанию, броситься в объятия друг друга; они проведут вместе бессчетное количество ночей, нежных и сладострастных… Но ведь их связывают гораздо более глубокие узы, возникшие с годами в результате совместно пережитых испытаний, ссор и примирений. Они будут смотреть, как растут их дети, разделят друг с другом каждую секунду своей жизни, как этой прекрасной зимой, проведенной на берегу Перибонки.

— Отвези меня домой, — попросила Эрмин, — в наш Лак-Сен-Жан. На мою землю и родину твоих предков-монтанье.

Валь-Жальбер, следующий день, на закате солнца

В Маленьком раю и в саду, окружающем дом, царила суматоха. Одетая в черное платье и подкрашенная Лора не находила себе места, сгорая от нетерпения.

— Скорее, девочки, нужно поставить цветы на стол в саду. Лимонад уже тоже можно выносить. Боже мой! Они приедут с минуты на минуту.

— Бабушка, зажигать фонари? — спросила Мари-Нутта.

— Еще рано, милая, заходящее солнце очень красиво все озаряет. Луи, сокровище мое, поставь бокалы ровнее.

— Мадам Лора, я принесла шоколадный пирог, — сообщила Андреа Маруа, грузно поднимаясь по ступенькам крыльца. — Жозеф с Мари сейчас подойдут. Они срезают самые красивые розы. Мы должны показать вашей дочери, до какой степени мы все испугались и как счастливы снова ее видеть! Как только подумаю, что она была пленницей, меня дрожь берет. Какой ужас!

— И не говорите! Спасибо вам за пирог. О, я просто на седьмом небе от счастья! Тише! Кажется, я слышу вдалеке шум мотора! Нет, показалось… Месье Фортен настоял на том, чтобы встретить наших путешественников на станции. Они выехали утренним поездом, на рассвете.

— Представляю, какой волнующей будет ваша встреча! — воскликнула Андреа, которой теперь было стыдно за то, что она так плохо думала об Эрмин.

— О да! Жосс мне все рассказал вчера вечером: он позвонил Вэлли, то есть месье мэру, который тут же приехал за мной. Представляете, Тошан благодаря мне смог встретить Эрмин на границе. Мне в голову пришла чудесная мысль позвонить в отель, и там служащий сказал, что мой зять сейчас находится в холле, прямо у него под носом. Тошан не колебался ни секунды. Независимо от того, где он находится, в лесу или в городе, действует он решительно и добивается своего.

— Расскажите подробнее! — потребовала соседка.

— Первым делом он отправился в полицию и, слово за слово, договорился там, что сам поведет такси, которое должно было забрать нашу дочь. Бедняжка, она была в состоянии шока. Ее похититель пустил себе пулю в рот.

— Боже милосердный! Какой ужас, мадам! — воскликнула Мирей, которая тоже приоделась и подкрасила губы.

— Это был душевнобольной человек, — торжественно прошептала Лора, словно сообщая секрет государственной важности. — Только представьте себе! Он опоил ее снотворным и провез на своей машине через границу. В Мэне он был известен только под своим настоящим именем — Вонлантен. Но наконец этот кошмар закончился! Моя Эрмин вернулась в Квебек, где ей пришлось повторно дать показания. Затем они с Тошаном отправились в отель. Мой муж смог прижать ее к груди. Рассказывая мне это, он плакал.

Андреа отвернулась, тоже готовая проронить слезу. Мирей окликнула ее:

— Отнесите эту бутылку с наливкой на улицу, мадам Маруа. Я уже не могу быстро бегать с моими старыми ногами. Ах, как же мне тяжело, но я так счастлива, что наша Мимин возвращается. И чур, я сама подам ей пирог с патокой!

— Едут! Они едут, мама! — крикнул Луи, показавшись в одном из окон. — Иди скорее!

Спрятавшись в прохладной темной конюшне, Киона тоже ждала. Она гладила своего коня, которому предстояло пойти на луг только с наступлением темноты, чтобы не стать добычей черных мошек. Завидев машину Вэлли Фортена, девочка бросилась на улицу.

Жослин, держа в руке шляпу, вышел из машины первым, улыбаясь.

— Папа! — крикнула Киона.

Она прижалась к нему, не решаясь посмотреть на Эрмин в белом платье, которая снова ступила на землю Валь-Жальбера. Лоранс с Мари-Нуттой уже окружили мать, всхлипывая от радости.

— Родные мои! Я здесь, я снова с вами! — повторяла молодая женщина.

— Эрмин! Боже мой! — воскликнула Лора, привлекая к себе дочь. — Господи, какая же ты бледная, и эти круги под глазами!

— Это нормально, мама, я так потрясена всем случившимся. Киона, сестренка, иди скорее ко мне!

Обняв ее, Эрмин позабыла о своей тоске. Ее губы коснулись лба девочки. Они стояли так некоторое время, крепко обнявшись, под растроганным взглядом Жослина.

— Доченьки мои! — воскликнул он. — Вы снова вместе!

Подошел Онезим, а также все Маруа. Несколько минут раздавались только звуки поцелуев, радостные крики, вопросы, вздохи, ахи и охи. Наконец Эрмин подвели к плетеному креслу и торжественно в него усадили.

— Но я хорошо себя чувствую! — возразила она. — Боже, сколько цветов! Какая красота! И пироги! Мирей, моя милая Мирей, ты испекла мой любимый десерт.

Экономка была слишком взволнована, чтобы говорить. Она просто поцеловала Эрмин и отхлебнула наливки из рюмки.

— Ты должна нам все рассказать, — потребовала Лора. — И что теперь с этой пластинкой? Насколько я поняла, она никогда не поступит в продажу…

— Думаю, что нет, мама. Но я положила чек Метцнера в банк накануне похищения. Деньги должны быть на моем счете. Очень крупная сумма, вполне в его духе.

Ей не хотелось говорить о Родольфе. Покончив с собой, он смыл с себя вину. У нее было время все обдумать и во всем разобраться.

— Из-за пережитого горя он повредился рассудком, — объяснила она напряженным голосом. — Смерть супруги и маленького ребенка, сломанная карьера… Но вчера, в день своего самоубийства, он пришел в себя. Со мной там обращались хорошо. В целом, я будто попала в золотую клетку.

«Это было только вчера, — с удивлением подумала она. — А сейчас я уже здесь, в своем любимом заброшенном поселке, в окружении родителей, детей и друзей. Да, Родольф не причинил мне вреда. Скажем, он не успел этого сделать. Даже когда он осмелел и стал вести себя более грубо, он сумел с собой справиться, о чем наверняка впоследствии жалел. По сути, он хотел одарить меня красивыми платьями, драгоценностями, добрыми услугами в обмен на частичку любви. Может, все к лучшему. Он решил уйти из жизни, потому что у него не осталось другого выхода…»