— Почему ты плачешь, мама? — встревожилась Лоранс.

— Я так счастлива, что снова здесь, вместе с вами…

Отведав выпечки и лимонада, желающие принялись за чай. Мари-Нутта и Луи зажгли фонари, которые вскоре привлекли к себе множество маленьких белых бабочек. Соседи распрощались и ушли, и Эрмин решилась рассказать о своем странном приключении подробнее. Когда она закончила, Лоранс воскликнула:

— Значит, все, что нам говорила Киона, было правдой!

— Только я не все поняла. Я должна была почувствовать, что Эрмин похитили, как Луи тогда, восемь лет назад.

— Загадка наконец разрешилась, — сказал Тошан. — Белый кот по имени Фауст, розовая комната, роскошное платье… Ты сделала все, что могла, Киона. И теперь ты вряд ли будешь любить кошек. Хотя совсем недавно просила завести котенка…

— Фауст не был плохим, — возразила девочка. — Он принял меня за блуждающую душу. Кошки обладают такими же способностями, как я. Они видят невидимое. И я по-прежнему хочу котенка, черного. Вдвоем мы будем быстрее обнаруживать призраков.

— Замолчи, прошу тебя, — простонала Лора. — У меня от этих слов мурашки по коже бегут.

Эрмин рассмеялась. Разговор помог ей освободиться от печали с примесью сострадания, — это чувство терзало ее сердце, когда она думала о Родольфе Вонлантене.

В Валь-Жальбере и на берегу Перибонки еще долго будут говорить о похищении Снежного соловья, прекрасной Эрмин Дельбо. Уже завтра в прессе появятся статьи с крупными заголовками.

Два часа спустя Тошан смог наконец обнять жену вдали от любопытных глаз. Им необязательно было предаваться любовным утехам. Они наслаждались мгновениями нежности, о которых так мечтали во время разлуки.

— А как же Мукки, Мадлен, Акали, бабушка? — спросила Эрмин. — Они знают, что со мной произошло? Констан наверняка плачет и зовет меня. Мой малыш…

— Ему уже три года! — улыбнулся Тошан, целуя ее снова и снова. — Да, они знали о твоем исчезновении: твой отец передал им сообщение через рабочего стройки. Должно быть, они до сих пор переживают. Я не смог сообщить им хорошую новость. Если только… Вчера я позвонил Овиду Лафлеру и сказал ему, что ты нашлась. Возможно, он отправился на берег Перибонки, чтобы успокоить наших. Он хороший парень!

— Хороший парень? Это что-то новое!

— Мы здорово сблизились в последние дни, после того, как я помчался к его дому, чтобы проверить, не к нему ли ты сбежала. Он меня быстро образумил, потом поддержал.

Эрмин сдержала вздох облегчения.

— Я этому очень рада. Вам давно пора было подружиться. Господи, ты действительно рассчитывал застать меня в объятиях Овида? Тошан, ты никогда не изменишься. Впрочем, все это не важно. Нам нужно скорее отправляться на берег Перибонки. Конечно, мои родители немного расстроятся, но мне не терпится оказаться там, на наших землях. И я не собираюсь покидать их несколько месяцев, думаю, не меньше девяти…

Красавец метис выпрямился. Он зажег маленькую прикроватную лампу, рассеивающую теплый оранжевый свет, и вгляделся в лицо жены.

— Мин, ты серьезно? Ты беременна?

— Примерно четыре недели, — призналась она, сияя от гордости. — Я намеренно опустила эту деталь в своем рассказе. Я тогда крикнула Метцнеру через дверь, что жду ребенка от любимого, единственного мужчины. Может быть, это тронуло его душу, и он меня освободил.

— О Эрмин! Если бы ты знала, как я счастлив! Я самый счастливый мужчина на земле!

Тошан приподнял одеяло и осторожно приник щекой к ее животу.

— Добро пожаловать в наш мир, маленький ангелочек! — прошептал он.

Гостиница Перибонки, четыре дня спустя, воскресенье, 6 июля 1947 года

В конечном итоге Тошан и Эрмин задержались в Валь-Жальбере. Как и предполагал метис, Овид Лафлер отправился успокоить Мадлен, Мукки, Акали и бабушку Одину. Он даже вручил Констану сахарную карамельку от имени Эрмин. Выполнив свою миссию, он позвонил Вэлли Фортену, исполняющему обязанности гонца семейства Шарденов. Мэр был совсем не против лишний раз навестить Лору.

В этот солнечный полдень, сойдя на берег с корабля, курсирующего между Робервалем и причалом Перибонки, веселая группа уселась возле гостиницы, куда в теплое время года хозяин выносил несколько столиков.

— Ах, этот ветерок с озера! — с наслаждением воскликнула Эрмин. — Как хорошо, что мы здесь остановились. К тому же я умираю от голода! Увы, как только я что-нибудь съем, меня сразу начинает тошнить. Это все ребенок!

Луи засмеялся. Он так радовался перспективе провести лето у сестры, что забыл о своих дурацких шуточках. Близняшки были одеты в небесно-голубые платья и соломенные шляпки, украшенные лентами.

— Жизнь прекрасна! — воскликнули они, по своему обыкновению, хором.

— Да! Вам остается еще два с половиной месяца свободы до интерната! — напомнил Тошан.

— Папа! Тебе обязательно нужно испортить настроение! — возмутилась Лоранс.

Киона потягивала газировку. Надев новые джинсы и светло-зеленую рубашку, она собрала свои длинные волосы в пучок, и эта прическа подчеркивала ее осанку королевы. Мысли Кионы были заняты Фебусом. Онезим Лапуант вез коня в своем грузовике, и она беспокоилась за любимца.

— Мин, почему ты не дала мне поехать с Фебусом и заставила сесть на корабль?

— Потому что я не могу обойтись без тебя ни секунды, сестренка, — пошутила та с мягкой улыбкой. — Поскольку ты больше не носишь свои амулеты, мы рассчитываем на тебя, чтобы заранее знать обо всех грозах, снегопадах и капризах Констана…

— Ты будешь нашим шаманом, — прыснув со смеху, заявила Мари-Нутта. — Киона — шаман Большого рая!

— Только не обижайся! — забеспокоилась Эрмин, увидев мрачное лицо девочки. — Мы так счастливы, нужно наслаждаться каждым мгновением. Я жду ребенка. Мама играет на бирже, и я уверена, что скоро она станет еще богаче, чем раньше. Вы представляете? Она собирается покупать тот красивый дом в Робервале, которым я всегда любовалась в детстве. Он похож на маленький замок в квебекском стиле.

— Я не обижаюсь, — с вызывающим видом заявила Киона. — И поскольку я здесь шаман, вам всем лучше замолчать!

— Это еще почему? — пробормотал Луи.

— Тише! Слушайте! Мин, слушай радио.

Заинтригованная. Эрмин прислушалась. Ей показалось, что она уловила свое имя, произнесенное гнусавым голосом, который звучал в зале гостиницы, заполненном посетителями. Это было похоже на анонс. Сразу же после этого послышалась музыка, затем раздался хрустальный, божественный голос, который пел «Любовь — мятежная птица», великую арию из оперы «Кармен». Среди обедающих лесорубов и рабочих воцарилась тишина.

— Но это же я! — произнесла Эрмин, покраснев от смущения. — Бог мой, что это значит?

— Полагаю, твою запись передают по радио! — взволнованно ответил Тошан. — Значит, пластинка все-таки записана.