– …несмотря на все свои заявления об обратном, жестоко убил Шарлин Лукас ночью 22 февраля 1988 года.

Полански бросает в бой все силы: перечисляет на доске вещдоки обвинения и вычеркивает каждый, пытаясь объяснить обстоятельства. Старается опровергнуть Ромейн Джексон и возродить в качестве логичной альтернативы Винсента Букера. Однако от Шэрон Хенсон держится подальше.

В заключительном слове присяжным Ларри Доану даже хватает дерзости подойти к доске Полански и начать писать собственные комментарии над его текстом.

– Протестую, ваша честь, – устало и сердито бурчит Полански. – Я был бы признателен, если бы мистер Доан писал на своей доске.

Тот лишь с деланным смущением пожимает плечами. Присяжные смеются.

– Протест отклонен, – говорит Горди.

Полански качает головой: он знает, что игра закончена. И никого не удивляет, когда присяжные возвращаются на скамью всего через два часа перерыва после прений.

– Господин старшина, прошу встать, – говорит клерк. – Ваш вердикт по обвинению номер 18809625 подсудимого Роберта Фрейзера в убийстве первой степени: виновен или невиновен?

– Виновен, – говорит старшина.

На галерее реагирует только семья Лукас. Гарви отсутствующе наблюдает за присяжными. Доан бросает взгляд на Полански, но тот продолжает что-то писать. Роберт Фрейзер смотрит куда-то перед собой.

Через десять минут Джеки Лукас, младшая дочь, находит Гарви в коридоре третьего этажа и обнимает рукой за плечо.

Тот сначала даже удивляется. Такое бывает – когда пострадавшие и детективы разделяют миг запоздалой победы в суде. Но слишком уж часто семья в суд даже не является, а если и является, то к подсудимому и властям относится с равным презрением.

– Получилось, – говорит Джеки Лукас, чмокая Гарви в щеку.

– Да, получилось, – смеется он.

– Он сядет в «Пен», да?

– О да, – говорит он. – Уж Горди его закатает.

Из зала вслед за семьей выходит Доан, и Гарви с Дэйвом Брауном снова поздравляют его с заключительным словом. Писать на доске Полански – стильный штрих, говорит Гарви.

– Понравилось? – спрашивает Доан.

– А то, – смеется детектив. – Высший класс.

Их голоса отдаются по коридору, пока они рассказывают и пересказывают друг другу лучшие моменты. Гарви и Брауну впервые во всех подробностях излагают катастрофу Шэрон Хенсон. Они смеются в голос, когда в коридор выходит Роберт Фрейзер – руки скованы за спиной, следом идут два помощника шерифа.

– Тс-с-с, – говорит Браун. – Герой часа.

– Мы готовы к церемониальному прищуру? – спрашивает Гарви. – А то я уверен, что мы его заслужили.

Браун кивает.

Ларри Доан качает головой, потом молча уходит по лестнице к себе. Детективы выжидают пару секунд, пока приблизятся Фрейзер с приставами. Медленно, молча подсудимый проходит мимо с опущенной головой, сжимая за спиной скатанные в рулон документы. Ни зрительного контакта. Ни обидных слов.

– На фиг, – говорит Гарви, забирая со скамьи свой чемодан. – Я так не играю.

Пятница, 21 октября

И снова по той же вытоптанной земле, и снова на амбразуру. Снова в зияющую пасть задней улочки, на адский пятачок асфальта, от которого он ни разу не видел ничего хорошего.

Том Пеллегрини паркуется на Ньюингтон, идет по поперечной улочке, засыпанной мусором и опавшей листвой. Осень вновь изменила задворки, выставила их шире, чем есть. На взгляд Пеллегрини, правильно они выглядят только в холодную погоду – мрачное и бледное видение, к которому он привык уже много месяцев назад. В этом переулке не должно меняться время года, думает он. Ничего не должно меняться, пока я не выясню, что здесь произошло.

Пеллегрини входит через калитку во двор дома 718. Встает там, где лежало тело, снова глядя на задний фасад, на кухонную дверь, окно и металлическую пожарную лестницу с крыши.

Красно-оранжевый. Красно-оранжевый.

Цвета дня. Пеллегрини внимательно оглядывает деревянную отделку дома, выискивая все, что можно назвать красно-оранжевым.

Ничего.

Он оглядывает дом по соседству, за сеткой-рабицей. Двор 716-го уже опустел – Эндрю со своим «линкольном» цвета говна давно пропали: второй навсегда конфисковали коллекторы, первого вышвырнула из дома настрадавшаяся набожная жена.

Красно-оранжевый. Красно-оранжевый.

Задняя дверь 716-го окрашена в красный, причем правильного оттенка. Пеллегрини подходит поближе. Да, точно. Внешнее покрытие – красное, под ним – оранжевая краска.

Твою ж мать, думает Пеллегрини, соскребая с двери образец. Сочетание красного и оранжевого такое характерное, что детектив верит: у него есть совпадение. Через восемь месяцев после первого допроса Эндрю вдруг возвращается в игру – и никто не удивлен этому больше самого Пеллегрини.

Если б не краска на задней двери дома 716 по Ньюингтон, он бы и не поверил. Эндрю, конечно, тот еще гусь, и у первой версии Джея Лэндсмана насчет тела в «линкольне» были свои достоинства. Но в его списке приводов нет ничего, что указывало бы на сексуальные преступления, не вызвал сомнений и продолжительный допрос. Пеллегрини остыл к Эндрю, как только экспертиза показала, что багажник «линкольна» чист. А уж потом, когда тот прошел полиграф у полиции штата, детектив практически выкинул его из головы. Но кусочек облупившейся красно-оранжевой краски – это вещдок, и его надо как-то объяснить. Уже на одном этом основании Эндрю снова вышел на сцену.

Кусочек краски был новой и запоздалой уликой, которая могла бы посмешить Пеллегрини, если бы не злили обстоятельства ее находки. Эта хрень валялась в отделе вещдоков с первого же дня расследования – и валялась бы дальше, если бы они с Лэндсманом не спустились проверить улики напоследок.

Это была рутинная проверка. Пеллегрини уже неделями пересматривал материалы в папке и существующие вещдоки, пытаясь найти что-то свеженькое. Сначала он уповал хоть на какую-нибудь наводку на нового подозреваемого, что-нибудь пропущенное в первый и второй раз. Потом, после химического анализа пятен на штанах девочки, непрочно связавших ее с выгоревшим магазином, Пеллегрини вернулся к материалам с более конкретной надеждой на связь Рыбника с убийством.

А нашел кусочек краски. Они с Лэндсманом раскопали его вчера во второй половине дня, когда одежду девочки отправили в трасологическую лабораторию на повторную экспертизу. С ними присутствовал ван Гелдер – и на самом деле он первым и заметил цветное пятнышко с изнанки желтых колготок.

Многослойная полупрозрачная краска, красный поверх оранжевого. Один-единственный цвет отследить было бы труднее, но много ли предметов в Резервуар-Хилле покрашены в оранжевый, а потом – в красный? И как краска попала внутрь колготок девочки? И какого черта они не заметили ее в первые пару раз?

Как бы ни окрыляла Пеллегрини новая улика, он ярился, что ее не нашли сразу же. Ван Гелдер не смог дать объяснений, но они Пеллегрини были ни к чему. Убийство Латонии Уоллес