Томе поманил Жоао.

Он подошел к ним и склонился к Томе, который жестом показал Жоао сохранять услышанное в тайне.

– Этот джентльмен говорит, что женщину-доктора укусило насекомое, которое смогло прорваться сквозь облако заградительного дыма.

– Это было две недели назад, – прошептал Хогар.

– С тех пор она стала сама не своя, – сказал Томе. – Мы будем подыгрывать ей, шеф, нет?

Жоао нервно провел языком по внезапно пересохшим губам. У него вдруг закружилась голова, а по всему телу разлился неприятный жар.

– Насекомое, которое укусило ее, очень похоже на тех, которые были на вас, – почти извиняющимся тоном произнес Хогар.

«Они, кажется, решили посмеяться надо мной», – подумал Жоао.

– Здесь распоряжаюсь я! – рявкнул он.

– Да, шеф, – сказал Томе. – Но вы…

– Какая разница, кто здесь командует?

Сзади к ним подошла доктор Келли.

Жоао обернулся и направил на Келли испепеляющий взгляд. Как она отвратительна… несмотря на всю свою красоту.

– Какая разница? – повторила она. – Так или иначе, но через несколько дней все мы будем мертвы. – Она окинула взглядом саванну. – Прибыли еще твои друзья.

Жоао посмотрел в сторону темного леса и увидел множество человеческих фигур, приближающихся к ним. Эти люди показались ему знакомыми, но он никак не мог вспомнить, кого они ему напоминали. Как сильно болит голова! Потом он понял, что они похожи на индейцев сертанов, таких же, как та парочка, что заманила его сюда. Теперь их было около сотни, и все они – по крайней мере, на первый взгляд – казались совершенно одинаковыми.

С каждой секундой их становилось все больше и больше.

У каждого в руке была флейта.

В этих флейтах было что-то, что он должен был, но никак не мог вспомнить.

Через толпу индейцев вперед вышел худой высокий человек в черном костюме. Волосы его отливали на солнце серебром.

– Отец! – вслух выдохнул Жоао.

«Я болен, – подумал он. – У меня начался бред».

– Этот похож на префекта, – сказал Томе. – Правда, похож, Рамон?

Брат, к которому обратился Томе, ответил:

– Если это и не префект, то его близнец. Джонни, погляди-ка в бинокль.

Жоао взял у Рамона бинокль, настроил резкость, стараясь рассмотреть человека в черном костюме, идущего к ним по высокой траве. Жоао вдруг ощутил страшную тяжесть бинокля. Руки его задрожали, изображение смазалось.

– Я ничего не вижу, – пробормотал Жоао, едва не выронив бинокль.

Чья-то рука подхватила его, и Жоао понял, что падает.

В тот момент, когда он ясно разглядел человека в окуляры бинокля, индейцы, словно по команде, подняли свои флейты, направив их на лагерь МЭО. Стрекочущее жужжание, которое ноющей болью отдавалось в костях в кабине самолета, наполнило теперь всю Вселенную. Жоао увидел, как начали валиться на землю стоявшие вокруг люди.

За мгновение до того, как мир померк в его глазах, Жоао услышал громкий голос отца:

– Жоао! Не сопротивляйся! Сложи оружие!

Последнее, что увидел Жоао – это стремительно приближавшуюся к лицу вытоптанную траву.

«Это не может быть мой отец, – успел подумать он. – Отец мертв, но они скопировали его… это мимикрия, и больше ничего…»

Наступила тьма.

Ему снилось, что его несут, снились плач и крики, снился яростный протест, сопротивление, а потом… потом началось пробуждение.

Он очнулся от яркого желто-оранжевого света. Фигура человека, который не мог быть его отцом, склонилась над ним, вытянула вперед руку и заговорила:

– Пощупай мою руку, если не веришь!

Но Жоао во все глаза смотрел не на отца, а на огромное лицо за его спиной. Лицо казалось мрачным и злобным в странном свете, глаза сверкали, зрачки состояли из великого множества более мелких зрачков. Лицо повернулось, и Жоао увидел, что в толщину эта маска была не больше двух сантиметров. Лицо снова повернулось к нему, и фасеточные глаза принялись рассматривать ноги Жоао.

Жоао заставил себя посмотреть в том же направлении и задрожал, увидев, что вся нижняя часть его тела окутана пенистым зеленым коконом, что сама кожа его приняла тот же зеленоватый оттенок.

– Пощупай мою руку, присмотрись к ней! – приказал старик, наклонившись еще ниже.

– Он видел сон. – Громовой голос, казалось, доносился отовсюду, но исходил он из-за гигантского лица. – Он до сих пор еще не вполне проснулся, – повторил голос.

Резким, почти насильственным движением Жоао потянулся вверх и схватил протянутую ему руку.

Она была теплой… человеческой.

Он и сам не мог понять, отчего слезы вдруг полились из его глаз.

– Я сплю? – прошептал он. Он взмахнул головой, чтобы стряхнуть слезы.

– Жоао, сынок, – произнес голос отца.

Жоао вгляделся в родное лицо. Да, это был его отец, ошибки быть не могло.

– Но… твое сердце, – с трудом выдавил из себя Жоао.

– Мой насос, – поправил его старик. – Смотри.

Он отвел руку и повернулся, чтобы показать место на спине, где в пиджаке было вырезано отверстие, края которого были соединены какой-то клейкой массой, а между краями пульсировала что-то желтое и маслянистое.

Жоао увидел на поверхности насоса сеточку тонких линий, все понял и отшатнулся.

Значит, это все же копия, один из их трюков.

Старик снова повернулся к нему.

– Старый насос отказал, и они дали мне новый, – сказал он. – Он качает мою кровь, но живет вне меня; зато он подарит мне еще несколько лет жизни. Как ты думаешь, что скажут наши блистательные специалисты из МЭО о пользе этого?

– Это на самом деле ты? – спросил Жоао.

– Да, если не считать насоса, – ответил отец. – Им пришлось дать тебе и некоторым другим новую кровеносную систему и новую кровь, потому что разъедающий яд слишком сильно поразил вас.

Жоао поднял руки и принялся пристально их разглядывать.

– Они знают медицинские приемы, о которых мы даже не смели мечтать, – сказал старик. – Я не волновался так, как сейчас, с детства. Я не могу дождаться того момента, когда снова получу… Жоао, что с тобой!

Жоао рванулся вверх и посмотрел горящим взором на отца.

– Мы уже не люди, если… Мы не люди!

– Успокойся, сын мой! – строго приказал старик.

– Если это правда, – запротестовал Жоао, – то, значит, они захватили власть. – Он кивнул в сторону гигантского лица, смотревшего из-за спины старого Мартиньо. – Они будут править нами!