Спуск в этот подвал — в промежутке рядом с лестницей на 2-й этаж. Прямо против входа с улицы в музей. Сейчас спуск заделан полом, под которым должны быть ступени каменной лестницы»[1011]. Все документы 84 сп уничтожены еще при оставлении сектора у Холмских.

Возникла и другая проблема — что делать с пленными немцами? «Фомин приказал Лерману закончить операцию (расстрелять немцев), т. к. в нашем положении ничего другого делать не оставалось. Лерман сначала отказался от выполнения приказа и выполнил его после повторного и категорического приказания полкового комиссара. Все фашисты были расстреляны в помещении каптерки под лестницей, ведущей на 2-й этаж (2-й вход в казармы)»[1012].

Прорываться решили в сторону Кобринских ворот, — судя по стрельбе, доносящейся с той стороны, там наступали части Красной Армии. Так как мост с валов обстреливался, то некоторые решили форсировать Мухавец вплавь. Однако с оружием и в обмундировании плыть тяжело — из обломков столов и стульев, из остатков дверей, рам и др. деревянных частей делали плотики. Хорошим плавсредсвом служили пустые чемоданы.

Прорываться решили 3 группами по 30–40 человек. Первая, имеющая ручные пулеметы, перебежит мост и прикроет прорыв остальных, переправляющихся вплавь. На неожиданность рассчитывать не приходилось — над рекой постоянно висели осветительные ракеты на парашютах. Но несколько минут, хотя бы для того, чтобы в надвигающихся сумерках сосредоточиться в темных проемах Трехарочных, все же было.

И вот — застучали по мосту сапоги и ботинки — тронулись. Фомин на прорыв не ходил[1013]. Было примерно 23.30, как раз в это время на КП 45-й дивизии закончили составление приказа о завтрашнем штурме.

До берега успели добежать лишь первые — внезапно в воздух взмыли сразу несколько ракет. Одновременно в Мухавец устремились десятки бойцов, пытающихся переправиться вплавь. И сразу же — по переправе с обеих сторон (восточные валы и пкт 143) ударили пулеметные очереди, открыли огонь минометы.

…Внезапно кругом стало светло как днем. Долотов, как раз бежавший по мосту, упал на него между трупами и другими до этого бежавшими вместе… Те, кто остался жив, а таких было немного, поползли под пулеметным огнем между трупами назад, к казарме. Но очереди хлестали, хлестали по мосту — с валов он был виден как на ладони. И до казармы не дополз никто — выжившие в ужасе вжались в настил среди трупов, притворившись мертвыми. «Трассирующие следы пулеметного шквала прижали к земле. Стоны раненых, крики о помощи и отчаянные просьбы избавить от мучительной боли. Команды не слышалось. Стрельба то затихала, то после отдельных винтовочных выстрелов возникала пулеметными очередями»[1014].

Стало понятно, что прорыв не удался…

Но были и те, кто так не считали — немногим прорваться через мост и Мухавец удалось, — прижимаемые пулеметным огнем к земле, они смогли доползти до вала пкт 145, где находились другие бойцы. Предстояла атака на «восточные валы».

Сразу после открытия немцами стрельбы, заработали, прикрывая переправу, и пулеметы защитников на крыше и втором этаже инженерной казармы — по четко видимым вспышкам пулеметов врага на валах. Открыли огонь стрелки. B. C. Солозобов: «Из штаба обороны, находящегося снизу, нас предупредили, что надо усилить огонь. Я догадался, в чем дело: наши ушли на прорыв. Здесь, на втором этаже, мины противника пробивали крышу и потолок. Стояло густое облако пыли от щебенки. Я быстро вошел в азарт и с увлечением стрелял. Незаметно наступила ночь. Да какая там ночь… Темно было лишь в помещении, а вокруг светло, как днем. Немцы все время пускали осветительные подвесные ракеты»[1015].

23.45. Огонь прикрывающих переправу с крыши 33-го инженерного и залегших на валу пкт 145 оказался достаточно эффективным — срочно вышедший на связь с КП дивизии Кюлвайн (I.R.133) сообщает, что на восточной окраине цитадели солдаты блокирующего ее с запада батальона Герштмайера атакуются и залегли под сильным винтовочным и пулеметным огнем. «I/A.R.98 успешно ведет заградительный огонь», — сообщается на КП. Но наиболее смертоносным оружием для атакующих стали пулеметы на восточных валах и пкт 143 — никто из защитников даже не вспомнил о заградогне, ставящемся I/A.R.98. Образец воспоминаний о прорыве — свидетельство А. И. Дурасова: «Картину этого боя очень тяжело описывать. Небольшой отрезок реки немцы осветили специальными парашютными ракетами, открыли сильнейший пулеметный огонь по плывущим бойцам. Большая часть из них так и не добралась до берега, погибнув в водах Мухавца»[1016].

Между тем пулеметчики батальона Кене, бившие с вала пкт 143, не видя на мосту движения, прекратили по нему огонь. Вопли и стоны раненых постепенно затихли — лежавшему на мосту Долотову стало слышно, как справа, где-то за пекарней (пкт 145) слышались крики вперемешку с автоматной стрельбой и гранатными взрывами, грохали и отдельные винтовочные выстрелы.

Это в отчаянном порыве пошла в атаку группа, пробившаяся к валам вдоль пкт 145. Вероятно, им удалось пробиться к восточному валу на расстояние гранатного броска. Но бой был скоротечен — сил атакующих было слишком мало. Вскоре они уже бежали обратно, падая под пулеметами Кене и Герштмайера. Часть забежала в казематы пкт 145, усилив его защитников.

Оставшиеся в живых, по одному-двое, выжидая прекращения огня, возвращались в казарму, осторожно ползя по мосту или неслышно входя в Мухавец… Лейтенанту Л. А. Кочину, заместителю командира роты связи 84 сп, пришлось лежать на мосту до 40 минут, Иван Долотов с группой 5–6 человек (некоторые ранены) смог вернуться в казарму только к утру.

23.50 Тересполь КП 45-й дивизии. Приказ о завтрашнем штурме уже успели сообщить командирам частей устно. Но его письменную рассылку решили пока не делать — энергичная атака русских, сопровождаемая сильным пулеметным и ружейно-пулеметным огнем, дала понять, что их силы еще велики. Вероятно, с наступлением темноты, как и прошлой ночью, события вновь обогнали приказ. Тем не менее он пока не отменен — решено подождать дальнейших событий.

Этой ночью Деттмер решает и текущие задачи — в штаб корпуса уходит сообщение об отказе от использования бронепоездов, оказавшихся полностью бесполезными, но отнявших время и ресурсы: «Бронепоезда № 27 и № 28 не задействовались дивизией при нападении на Брест-Литовск, так как они не были готовы к применению (преимущественно технические нарушения при преобразовании на русский след). Их дальнейшее применение дивизией бесцельно; поэтому они будут, согласно А.О.К.4, Iа/Bv.T.O. Tgb.Nr.337/41 geh. от 19.6.41 заявлены к передаче».