Оберлендер собрал нас, офицеров, и сказал, что мы поедем в Берлин на экскурсию. Нас привезли в Берлин в расположение СС-овского полка «Великая Германия»[1688]. Здесь нас стали вызывать по фамилии в помещение, где находились два генерала, два штатских, одна женщина, несколько эсэсовских офицеров и Оберлендер. Мне было задано несколько формальных вопросов, затем меня отвели в другую комнату.

После опроса в комнату вошел Оберлендер в сопровождении нескольких эсэсовских офицеров и сказал, что среди нас были изменники, которые изменили присяге фюреру, и что они будут расстреляны. В числе изменников он назвал фамилии Циклаури, Тобидзе, Шавгулидзе, присутствующего здесь, и других. Позднее Оберлендер объявил о расстреле многих участников из этой группы.

Из Берлина мы поехали обратно в Миттенвальд. Там Оберлендер собрал всех немцев на совещание и дал распоряжение об аресте многих солдат. С них сняли немецкую форму, погрузили на несколько автомашин и вывезли под строгим контролем из лагеря.

В июне 1942 г. нас в полном составе направили на Восточный фронт[1689]. Для того чтобы проверить надежность «Бергманна», под Моздоком [1690] нас послали под обстрел советских войск. Мы понесли большие потери. Я был тяжело ранен.

Меня направили в госпиталь в гор[од] Кисловодск. По приезде я наблюдал такую картину: советских тяжелораненых военнослужащих по распоряжению Оберлендера выбрасывали на улицу, а в госпиталь помещали немцев. Населению строго было запрещено помогать советским раненым. Позднее я узнал, что при отступлении немцев с Кавказа этот госпиталь одной из групп «Бергманна» был взорван.

Оберлендер создал в составе «Бергманна» два кавалерийских эскадрона. Командиром первого эскадрона являлся бывший эмигрант князь Дадиани, а командиром другого эскадрона был назначен отъявленный бандит Бештоков.

Эти эскадроны предназначались для ведения карательных операций против населения оккупированных зон.

По службе мне очень часто приходилось ездить в те места, где оперировали эти части «Бергманна», и я видел, как каратели Оберлендера водили людей на расправу.

Мне, например, запомнился такой случай. В ноябре 1942 года я ездил в Прохладное[1691], где Оберлендер отобрал несколько десятков военнопленных для пополнения «Бергманна». Когда я возвращался оттуда на машинах с военнопленными, мне около Нальчика повстречалась группа людей из эскадрона Бештокова. Они вели человека в гражданском, руки которого были связаны на спине. Я остановил машину и спросил старшего группы, куда они ведут этого человека. Он ответил, что его допрашивал Оберлендер и приказал расстрелять как большевика. Не успели мы отъехать от этого места и 200 метров, как послышался выстрел.

В оккупированных немцами городах и местечках Кавказа полицейские, комендантские и другие административные должности заполнялись людьми, назначенными Оберлендером, и они получали указания от него. Они жестоко расправлялись с местным населением Кавказа, расстреливали местных жителей под видом коммунистов и евреев[1692], грабили местное население, отбирали у них имущество, сжигали дома. Награбленное имущество немцы отправляли в Германию. Особенно отличался в этом отношении Оберлендер, который направлял захваченные ценности своей семье в Германию. Мне было также известно, что к Оберлендеру приезжали за инструкциями некоторые высшие чины немецкой армии. В его распоряжении был личный самолет.

В Пятигорске, Георгиевском [1693], Прохладном, а также в некоторых других местах размещались лагеря для военнопленных. Оберлендер имел прямое отношение к этим лагерям. Положение в них было ужасным. Людей кормили раз в сутки горстью подсолнуха. Многие пухли с голоду и умирали. В таких условиях Оберлендер отбирал людей для пополнения «Бергманна».

В конце 1942 года, когда немцы были вынуждены отступать с территории Северного Кавказа, Оберлендер распорядился угонять все население, а также военнопленных, а тех, кто будет сопротивляться, расстреливать на месте без суда. Многие военнопленные и мирные жители были в ужасном состоянии, не могли двигаться. Их расстреливали. Все дороги по пути отступления были усыпаны трупами. Непосредственное участие в расстрелах принимали кавалерийские эскадроны «Бергманн». Бештоков и другие хвастались, что в Нальчике они взрывали и жгли здания школ и больниц, весь город горел.

Расскажу о таком страшном случае.

«Бергманн» отступал от Пятигорска к Керченскому проливу. Впереди батальона гнали несколько тысяч советских военнопленных, которых в пути следования почти не кормили. В местах остановок их размещали под открытым небом, хотя было очень холодно и часто шли проливные дожди. Сколько их умерло и было расстреляно, не могу сказать, никто не считал.

В конце января 1943 года мы вошли в станицу Славянскую[1694] и расположились там на ночлег. Военнопленных разместили в сыром овраге, что за этой станицей. К этому времени их осталось около 2 тысяч. Утром следующего дня Оберлендер дал распоряжение двигаться дальше. Первыми под конвоем должны были выступить военнопленные. Вслед за ними наша азербайджанская рота[1695]. Оберлендер выехал на окраину станицы и стал наблюдать за тем, как военнопленные, находившиеся в овраге, группами выводились на дорогу. Я в это время подошел к Оберлендеру с рапортом о готовности 3-й роты к выступлению.

Почти одновременно со мной к Оберлендеру подошел и старший конвойной команды, сопровождавшей военнопленных. При мне он доложил о том, что свыше[1696] 30 военнопленных не в состоянии были подняться, настолько они обессилели. Конвоир спросил Оберлендера, что с ними делать. Оберлендер выкрикнул – что вы, не знаете, что делать, – расстрелять[1697].

Я отправился к своей роте и вдруг за спиной услышал беспорядочную стрельбу. Я вернулся на край оврага, где стоял Оберлендер. Посмотрев вниз, я увидел, как немцы из конвойной команды расстреливали военнопленных, беспомощно лежавших на земле. Я и еще несколько моих товарищей возмутились убийством беззащитных людей. Оберлендер, как всегда, оставался хладнокровным и лишь сквозь зубы сказал, что нечего церемониться с большевиками, их нужно уничтожать[1698].

С Таманского полуострова стрелковые части «Бергманн» были переброшены на самолетах в Крым, а карательные эскадроны вместе с военнопленными и угнанным мирным населением оставались еще некоторое время на Таманском полуострове. После прихода эскадронов в Крым стало известно, что они уничтожили всех военнопленных и часть гражданского населения. В Крыму стрелковые роты были поставлены на оборону побережья, а эскадроны проводили карательные операции против крымских партизан.

ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 116. Д. 394. Л. 6—11. Машинопись. Подлинник.

1.2.5.1. Показания А. М. Хаммершмидта (из материалов к протоколу № 73 от 28 марта 1960 г.)

Я благодарен за предоставленную возможность выступить перед столь большим количеством представителей нашей и международной прессы[1699].

В минувшей мировой войне я служил в ставке генерал-фельдмаршала фон Клейста в качестве квартирмейстера. В сентябре 1942 года я был переведен в «Абвер», где занимал должность нач[альника] отдела «1Г».

В этой должности мне пришлось познакомиться с Оберлендером. Случилось это так. В начале октября 1942 года майор Альбрехт, тогдашний начальник абвергруппы-101, вернулся из штаба фон