Парка! Парка, черт бы его взял. Я щелкаю пальцами. Жлыга лохматого закладывает лихой вираж, в спину проворной принцессы летят ругательства недовольных прохожих и гудки кибертраков.

— Совсем ошалела!

Конечно. Владетельница Мусорной Долины ошалела, сошла с ума и рехнулась. Но это не повод, чтобы меня ругать. Принцессы выше всякого осуждения и могут делать все что захотят. Это их привилегия. Быть сумасшедшими, если они этого желают. Виляя между недовольными обитателями Нижнего города, я поднимаю себе настроение. Ору изо всех сил:

Пара сиг на завтрак — и только тогда я в порядке,

Ведь если ты хочешь жить круто,

Если хочешь жить круто,

Ты должен жить на крепкой, крепкой выпивке,

Крепкий, крепкий керосин!

Крепкий, крепкий керосин!

Эге-гей!

Роллер голосит из последних сил, будто еще мгновение и он развалится на ходу, похоронив меня и мои блестящие планы под грудой обломков. За моей спиной взревывает сирена пешеходного контроля. Вспыхивают прожектора. Матушка, как же хорошо! Я поворачиваю на следующем углу и, пользуясь небольшими размерами трофейной трехколесной клячи, проскальзываю между металлическими столбиками. С удовлетворением уловив грохот и предсмертный визг динамиков. Попешкам стоило лучше изучить места патрулирования. Иначе все их погони, будут заканчиваться на своих двоих.

— Стой!! Немедленно остановитесь!! — сквозь нагрудный усилитель явственно слышится, как запыхался его хозяин.

Стой! Ага. Через площадь прямиком к приоткрытым воротам, за которыми блаженной темнотой высятся колючие заросли. Парк, милый парк! Вторая часть прекрасного плана. В котором пока одни счастливые случайности. Даже то, что попешки пыхтят позади, даже эта неожиданная гнусь мне на руку. В воротах они столкнутся с обозленными людьми келларя идущими за мной попятам. Хотелось бы, чтобы это привело к стрельбе, хотя признаться надежда слабая. Вряд ли контроль будет газовать на добровольцев, не разобравшись, кто перед ним. Внешний громил вид говорит сам за себя. Будь ты хоть вооружен до зубов и в первоклассной броне. То, что добровольцы тебя разуплотнят вопрос только времени. В таких залипухах владелица Мусорной Долины прекрасно разбирается. Громилы Железного Густава для меня как на ладони: скупые движения, оценивающие взгляды, скрытая угроза. Сколько я такого народу повидала! Не перечесть.

Скользнув в створку ворот, я тону в океане сумерек, словно рыбка. Красивая одинокая рыбка в мутной воде полной зубастых чудовищ. Пройдя пятьдесят шагов останавливаюсь, чтобы глаза привыкли к полутьме. Позади меня на площади слышны крики и суета. Хлопают двери. Даю голову на отсечение, это прибыла келла. И я совершенно справедливо полагаю, что пока они будут разбираться с пешеходным контролем, кто более крут, у меня есть минут десять в запасе, чтобы потеряться насовсем. И найти панджаарцев. Потому что враг моего врага мой лучший друг. Во всяком случае, я на это сильно надеюсь.

— Выходи с поднятыми руками! — Клаус пользуется динамиком попешек. Хрен тебе, милый. Встретиться сегодня нам не судьба. Пусть даже ты этого хочешь больше всего на свете. Нащупав посох заткнутый за пояс, я аккуратно сжимаю его в руке. Три припаса против миллиардов крис, попешек в броне и келлы с чертзнаетчем — ничего не поменялось со времен Старой Земли. Прекрасные шансы отличные от нуля. У меня всегда так: принцесса Беатрикс прогуливается в своих владениях, наслаждаясь пейзажами, как и всегда.

Один к одному, даже удивительно: припасов нет, в голове паника и сильно хочется умереть. Все это за исключением деталей. Ни милых павуков, готовых разорвать тебя на части, ни сколопендр каждая из ножек которых, по сути, ядовитое жало. Ничего такого тут нет. Даже галей, подстерегающих неудачников кислотными ямами. Галей со стебельками с нежными светящимися колокольчиками, целыми полянами в моей ненаглядной Мусорной Долине.

И еще. Здесь нет Ва и Фогеля. Моих сладких дружочков. Я вздыхаю и, стиснув зубы, бреду вглубь парка. Капли дождя шелестят по накидке из пластика. Перед глазами танцую тени. Вслед мне льется ослепительный свет, во всполохах которого зажигаются зеленые огоньки. Крисы как ни странно не проявляют ко мне никакого интереса, переливаясь темной массой в колючих кустах. Тысячи глаз проклятого парка смотрят на прекрасную принцессу в мокрой накидке. Они наблюдают, как я бегу по тропинке к карусели. От нее еще двести сорок три шага до площади с фонтаном, там, где мы встретили Око и Судию Цзыгу бен Афлекка. Странного старика в простыне и сандалиях. Старика, который умеет управлять крисами. Божество которого как-то связано с Штуковиной.

Интересно, сумеем ли мы договориться? Скорей всего — да. Потому что, пока я тут, в парке, Клаусу придется выковыривать нас всех вручную. Никаких огненных залпов и прочего ужаса. Биологический транзакционный ключ всем нужен живым и здоровым. Ну, хотя бы живым. А в этом случае, как выражается мудрая матушка Ва, еще посмотрим у кого толще задница. У маленькой владелицы Мусорной Долины давно вошло в привычку быть одной против целого мира. И мир пока не победил.

Я спешу, как могу, но перед тем как углубиться в заросли, все же притормаживаю около нелепых фигур клоунов. Притормаживаю, несмотря на то, что они меня пугают до чертиков. Одна, две, три, четыре, шесть. Я выбираю ближайшую к проходу, от которого ведет тропа к фонтану. Осторожно обхожу еле светящуюся, почти невидимую границу действия датчиков. Там вещь, которая мне нужна.

То, что я только что придумала, заставляет нервно хихикнуть. Безумные планы обычно срабатывают. А самые безумные срабатывают в любом случае. Это правило работает как часы. Храбрая Беатрикс, уняв дрожь в руках, подходит к недвижимой фигуре и начинает с ней возиться.

— Ничего, если я тебя немного потревожу, чувачок? — вежливо интересуюсь я, хотя знаю, что мне никто не ответит, — настал твой час, немножко поработать на великолепную Беатрикс, смекаешь, о чем я?

Конечно же, ни фига он не понимает, потому что этот болван из металла, пластика, мотка проводов и магии. В его странных потрохах нет ничего интересного: ни сомнений, ни страха, ни любви. Совсем ничего. Он всего лишь старательно изображает жизнь: кривит губы в безумной ухмылке, таращит глаза. Притворяется человеком, словно ему приятно мокнуть тут под непрекращающимся дождем в ожидании чего-то.

— Болван, — с горечью шепчу я, потому что мысли, про все это наивное притворство мне