стену мне сложно было понять, то ли меня носит по всей комнате водными потоками, то ли у меня сотрясение мозга и кружится голова, то ли я забыла переключиться на нормальный уровень зрения и ощущала, как комната трясется от попавшей в нее свободной энергии… надеюсь, что на самом деле это было последнее.

С трудом поднявшись, опираясь о стену, я попыталась открыть глаза, но ничего не изменилось. Я видела лишь кромешный мрак и слышала, как шумит поток воды.

– Агрибальд! – я позвала ученного, чувствуя, как заболела голова при громком звуке собственного голоса. – Агрибальд, ты жив!?

– Да… – слабо простонал старик. Я услышала всплеск где-то рядом и поняла, что это ученый поднялся из воды, которая была нам уже по пояс. – Все карты и блокнот промокли… – жалобно сообщил он заплетающимся языком.

– Скажи, здесь просто темно, или я ослепла? – спрашиваю, изо всех сил вслушиваясь в ответ.

– Если ты ослепла, то и я тоже. Или просто твои фонарики погасли, – сообщил ученый. Я почувствовала, как он нашел меня по голосу и уцепился за мою руку для устойчивости. – Попробуй снова их зажечь.

– Нет. Эта комната, видимо, оборудована и против магов тоже. Теперь, когда ее антимагические механизмы работают на полную, – их завело мое заклинание, – мне нельзя использовать магию. Опять будут взрывы… а они могут нас убить куда быстрее, чем океанская вода.

– Что же нам делать, Бэйр? – чуть не рыдая крикнул старик. – Погибнем вот так и наши трупы сожрут рыбы!?

– Именно так и будет, если мы ничего не придумаем…

Оставшееся время, пока в комнате еще оставался воздух, мы пытались придумать, как нам можно выбраться. Я все-таки попробовала использовать магию, но даже простые светляки тут же взрывались. Одна только польза от них и была: мы с Агрибальдом увидели их вспышки и поняли, что все-таки не ослепли.

Когда вода уже прибыла настолько, что мы должны были плавать, чтобы дышать, Агрибальд предложил, когда полностью затопит комнату, попробовать все-таки выплыть по каналам и там, в океане, уцепиться за какую-нибудь часть корабля и истошно орать, пока не услышат и не втащат на палубу. Конечно, вероятность того, что мы вообще сможем выплыть по каналам, была очень маленькой, а вероятность того, что мы, неопытные пловцы, вообще доплывем до поверхности океана и уцепимся за что-нибудь, была меньше процента. Но зато это был хоть какой-то мизерный шанс выжить. Надежда умирает последней, как говорится.

Я пыталась найти какой-нибудь секретный рычаг и тщательно исследовала все стены комнаты, ныряя. Агрибальд помогал мне, пока совсем не выбился из сил.

Время шло и быстро, и медленно. Мы не тратили попусту ни одной секунды, но сколько бы мы не старались, все наши действия были тщетны.

– Я не выплыву, – признался мне Агрибальд слабым и хриплым голосом. – Я стар и слаб, я уже едва держусь на поверхности…

– Я не сильнее тебя, но я держусь, – стараюсь, чтобы мой голос звучал твердо и уверенно, хотя сложно сохранять уверенность, когда ты уже не чувствуешь тела в ледяной воде и с трудом держишься, чтобы не захлебнуться. – И ты продержишься, если не будешь считать иначе… Пусть это звучит пафосно, но пока рано сдаваться, у нас еще тридцать сантиметров воздуха!

– Ты храбрая девушка, Бэйр. Твоей силе духа может позавидовать иной солдат. Но незачем обманываться: я погибну здесь, в этой камере, куда попал во время своих исследований… хотя я и пойду на корм рыбам, я умру на прекраснейшем корабле в этом мире. Это достойная смерть… – начал распинать Агрибальд. Он уже настолько проникся идей благородной старческой смерти, что его было не остановить. – Если ты все-таки выживешь, передай роду Насвинов, что я погиб. Возьми этот фамильный перстень: покажешь им, чтобы тебе поверили. И забери свою награду. Ты ее заслужила, – старик попытался снять кольцо с пальца и достать из подкладки сюртука сверток с орехами, в итоге он ушел с головой под воду, и мне пришлось быстро его вытаскивать на воздух, которого оставалось совсем чуть-чуть.

– Держи, мне ногу свело! Я не могу де… бууррр!… держаться на воде! – забарахтавшийся в воде ученый ткнул мне в грудь вещи, и я взяла их онемевшими пальцами, а потом попыталась поддержать старика на плаву… но воздуха было уже слишком мало, и мы оба ушли под воду.

Собравшись с духом, я вдохнула последний раз и вслепую поплыла к потолку, к каналу. Агрибальд пытался плыть за мной, едва двигая непослушными конечностями.

Я ощупывала рукой потолок, пытаясь найти отверстие люка. Пальцы уже ничего не чувствовали, но я понимала, что касаюсь стены по тому, что рука дальше не двигалась и появлялось слабое, но неприятное ощущение вывиха в основании кисти.

Когда я в очередной раз ткнула рукой в потолок, надеясь попасть в люк, совсем рядом что-то заскрежетало и закрылось… это означало, что мы опоздали. Люк закрылся, и нам больше некуда выплывать. Хотя это было очевидно, я все же решила удостовериться и осторожно дотронулась до места, откуда шли вибрации. Кое-как различив створки закрытого люка, я почувствовала, как погибает последняя надежда.

Агрибальд, которого я пыталась удержать, уже не двигался. Видимо, бедный старик инстинктивно вдохнул воды, захлебнулся и потерял сознание.

Мне ничего не оставалось, как успокоиться и ждать, пока воздух в легких не кончится, тогда я перестану чувствовать это неприятное жжение в груди, и вообще уже ничего не будет важно…

Мысли о скором конце вызывали скорее досаду, чем страх. Ведь у кого-то перед смертью перед глазами пролетает вся жизнь, от детства до как минимум зрелости, а у меня вся жизнь – несколько месяцев непрерывной беготни от монстров. Но, с другой стороны… Как там говорила Риита, моя мать? Я все попробовала, всему научилась, жалеть мне не о чем… хотя я, в отличие от нее, ничего после себя не оставила… Нет, все же жаль, что все это так и кончится.

В последние мгновения перед тем, как лишиться чувств, я ощутила, как ноги коснулись пола, а в лицо ударило тепло. Я инстинктивно вдохнула и тут же закашлялась, захлебнувшись… но кашлять было легко, совсем не как раньше.

Уже где-то на уровне подсознания я поняла, что могу дышать. Я изо всех сил уцепилась за эту мысль и пыталась не упасть в забытье раньше, чем смогу нормально вздохнуть. Борьба между слабостью и желанием выжить длилась бесконечно долго, я заставляла себя дышать, хотя едва могла сделать и полвдоха за раз из-за накопившейся в легких воды. Глаза открыть уже