можно составить относительно полную картину того, как развивались события, предшествовавшие нападениям на русские владения в марте 1687 г. Очевидно, что зимой 1686/87 г. крымские власти попытались привлечь к войне с Московским царством народы Северного Кавказа. При этом противники России, опираясь на идею борьбы правоверных мусульман с христианами, постарались получить поддержку от шаха. Попытка оказалась неудачной, поскольку для Персии Османская империя, в вассальной зависимости от которой находился Крым, была таким же соперником на Кавказе, как и Россия. Шамхал Будай, которому приходилось балансировать между Ираном, Турцией и Россией, отказался предоставить свои войска для борьбы с Россией в чужих землях, однако выступил на стороне Османской империи на Северном Кавказе и в Поволжье. Аналогичным образом стали действовать и некоторые другие местные владетели.

В марте 1687 г. боевые действия начали енбулуцкие татары, в отряде которых находился упомянутый выше Сарыев. Где они нанесли первый удар и захватили пленных, в источниках не отмечено. Мы знаем лишь о наличии таких пленных в момент столкновения с астраханскими стрельцами, на которых татары напали на Волге ниже Черного Яра в конце марта. Хотя татары были нападающей стороной, их постигла неудача. Во время боя стрельцы не только захватили пленного, но и отбили русского мальчика десяти лет[1993].

2 апреля 1687 г. татары и черкесы Чепалова и Будая напали на соляные промыслы под Астраханью на Мочаговском озере. Русские промышленники попытались отбиться. В ходе перестрелки погибли двое нападавших и один соледобытчик. Астраханского посадского человека Тимофея Яковлева сына Лысковца и двоих его товарищей захватили в плен. После этого нападавшие пошли на расположившуюся неподалеку рыбную ватагу. Одного рыбака татары зарубили, а 10 человек взяли в плен. После распределения пленных воинские люди Чепалова и Будая разделились и поехали по домам. Привезенный к Чепалову Лысковец, однако, смог расковать оковы и бежать[1994].

Ночью 4 апреля за Волгой «на крымской стороне» у подданного России астраханского ногайского татарина Карасая-мурзы Мурзабекова сына и у других ногайских мурз кумыки тарковского шамхала (150 человек) угнали 200 лошадей. Они взяли с собой самого Карасая-мурзу, а потом бросили его связанным в степи. Карасаю было сказано, что их послал шамхал Будай «для воровства» и взятия языков из-за того, что государи не выплачивают ему жалованья, с его товаров в Астрахани берут пошлины, а «посыльщиков» задерживают. Шамхал угрожал, что будет и дальше воевать у Астрахани, а также на море. В случае выплаты государева жалованья он обещал прекратить набеги и отпустить пленных русских людей. Набегам подверглись также другие юртовские татары. Во главе нападавших юртовские ногайские мурзы узнали сына шамхала Будая Давожа Чиначка. За людьми Будая из Астрахани послали 130 стрельцов и 150 астраханских татар. Они нашли у соляного Мочаговского озера убитого русского человека и разоренный лагерь. Нападавших догнать не удалось[1995].

Позднее ногайские мурзы ездили в Тарки с целью возврата своих лошадей, но шамхал им свою добычу не отдал. Там они слышали от терских татар, что шамхалов человек Метей Карак (карак — разбойник) хочет выходить на море, а также идти под Астрахань[1996]. 18 мая астраханским властям пришлось официально объявить о готовящемся набеге людей тарковского шамхала под Астрахань на рыбные ловли и промыслы. Об этом «кликали» через биричей[1997].

Обращает на себя внимание демонстративное поведение шамхала. Через захваченных во время набегов пленных и пострадавших татар он всячески стремился донести до астраханских властей, что нападения являются следствием невыплаты ему полагающегося государева жалованья. Про указания османских властей начать войну Будай не упоминал. Другие же местные владетели, чьи подданные участвовали в нападениях, явно старались своих действий не афишировать. Примечательно и желание шамхала перенести боевые действия на море. Правда, ресурсов для этого у Будая пока не имелось.

Уже в мае 1687 г. астраханские власти отправили толмача астраханской Приказной палаты Алексея Грузинцева и юртовского татарина Байтюбетя Уразаева с листом к эндиреевскому владетелю мурзе Чепалову. Посланные должны были говорить о сыске русских людей, взятых на рыбной ловле и у соляных озер, а также о «радетельной службе» мурзы государю. Через Чепалова полагалось передать лист шамхалу, «чтоб он, шавкал, от шатости своей престал», а захваченных русских людей прислал в Астрахань или на Терек. Грузинцев и Уразаев должны были дождаться ответа Будая у Чепалова. Параллельно к Аюке с призывом на службу послали сотника Ивана Королева. Калмыцкого владетеля просили, чтобы, если «шевкаловы воровские люди» пойдут под Астрахань, тот не пропускал их. За это Аюке обещали государево жалованье. Он также должен был написать Будаю об освобождении русских людей[1998].

Обращение к Чепалову, люди которого участвовали в набеге на российские владения (о чем в Астрахани знали), имело закономерный характер. С одной стороны, было очевидно, что Чепалов не афиширует свое участие в набегах. С другой стороны, эндиреевский владетель был зависим от России, так как совсем недавно, в 1686 г., московские власти поддержали Чепалова в конфликте с Аюкой. В свое время калмыцкому правителю ответили отказом, когда тот просил в Москве военную помощь для похода на Чепалова, а когда этот поход все же состоялся, от Аюки потребовали вернуть эндиреевскому правителю все захваченное во время набега. В августе 1687 г., когда Аюка вновь попросил в Москве помощи против Чепалова, он снова получил отказ[1999]. Российские власти понимали, что эндиреевский владетель не может идти на открытый конфликт ни с Будаем, ни с Россией и вынужден лавировать между более сильными соседями. Это превращало его в возможного посредника в переговорах с Будаем.

1688–1689 гг.

В 1688 г. начались военные действия в Кабарде. По данным В. Т. Тепкеева, азовский бей извещал хана Аюку о том, что в Кабарду идет калга, действия которого не направлены против калмыков[2000]: «а калга-салтан со многими войски на Кабарду по Узют реке поехали, и от него к нам никаких убытков не будет, и вы б безопасно жили»[2001]. Более подробные данные о походе содержатся у П. Л. Юдина: «сераскир Казы-Гирей с огромной ратью… прошел всю кабардинскую землю… достиг Терека и уничтожил городки тамошних казаков»[2002]. Последующие исследователи, касавшиеся данных сюжетов, опирались на эту публикацию. К сожалению, сам Юдин не указал источник своих известий. Следует отметить, что, возможно, сведения его не вполне точны. Достаточно вспомнить, что турецкое наименование «сераскир» обычно не применялось для обозначения ханских военачальников, направленных в Кавказский регион. Таким образом, хотя сам факт похода сомнений не вызывает, вопрос о том, каковы были причины нападения, кто в нем участвовал и каковы были результаты,