пока врагами оказались не мои товарищи, а, например, Шеболдаев, который против нас боролся.

В 17.30 в сталинский кабинет зашли Молотов и Ежов. Поговорили о ходе выборной кампании – в кабинете сидело четыре кандидата в депутаты.

Затем Сталин спросил Ежова:

– Решение Ростовского обкома по делу Лугового и остальных есть?

– Пока нет, – ответил Ежов.

– Почему нет? – спросил Сталин.

– Товарищ Евдокимов готовит.

– Пусть товарищ Евдокимов готовит решение быстрее. Поторопите его. Луговой, Логачёв, Красюков – все должны быть восстановлены в партии.

4-го Евдокимову передали от Ежова напоминание о необходимости окончательно разрешить ситуацию с Вёшенским делом. Тот принял к сведению, но ещё несколько дней ничего не делал. Ему ещё раз позвонили из Москвы и доступно объяснили, что с ним будет, если он не возьмётся за ум. «И лично потом явишься в станицу Вёшенскую, и скажешь, что произошла ошибка. Ясно тебе?»

14 ноября был собран Ростовский обком ВКП(б). По итогам собрания зафиксировали следующее: «Органами следствия (НКВД) установлена полная непричастность тт. Лугового, Логачёва и Красюкова к контрреволюционной деятельности врагов народа. Материалами следствия установлено, что тт. Луговой, Логачёв и Красюков были злостно оговорены участниками контрреволюционной правотроцкистской и эсеровско-белогвардейской организации в своих подлых вражеских целях.

Обком постановляет: 1) Вернуть т. Лугового на работу в Вёшенский район в качестве первого секретаря райкома партии. 2) Вернуть т. Логачёва на работу в Вёшенский район в качестве председателя Рика. 3) Вернуть т. Красюкова на работу в качестве уполномоченного Комзаг СНК по Вёшенскому району.

В связи с данным решением обкома первого секретаря т. Капустина, председателя Рика т. Мартынова и Уполномоченного Комзаг СНК т. Винник освободить от их обязанностей и отозвать в распоряжение обкома ВКП(б). Секретарь Ростовского обкома ВКП(б) Евдокимов».

Евдокимов был в ярости.

Его, легендарного солдата революции, унизили, его повозили лицом по столу, его принудили всё это написать, приказать, сделать. Немыслимо! И кто повозил по столу! Щенок, продкомиссар с двухмесячным стажем, бумагомаратель!

Такое не прощается.

Текст евдокимовской бумаги был послан в Москву телеграммой 15 ноября по адресу: Москва, ЦК ВКП(б) тов. Сталину.

19 ноября 1937 года комиссия партийного контроля при ЦК ВКП(б), возглавляемая Ежовым, приняла постановление о восстановлении справедливости: «Ввиду необоснованности предъявленных обвинений, в отмену постановления Азово-Черноморского крайкома ВКП(б) (июнь 1937 г.) восстановить т.т. Лугового П. К., Логачёва Т. А. и Красюкова П. А. членами ВКП(б)».

Подпись: Ежов.

* * *

Луговому, Логачёву и Красюкову выдали на руки решение Комиссии партийного контроля. Шолохов уехал в Вёшенскую первым, собрал родню и близких к приезду друзей. Луговой и Логачёв, выйдя из машины, не сдержали слёз. Встречавшие их тоже плакали. Красюков жмурился и кулаком вытирал губы.

Луговой: «Семья моя из квартиры была выселена и жила на краю Вёшенской, около педучилища, в двух полуподвальных комнатах. Жену с работы в педучилище сняли. Как они жили и чем жили, никто не знает. Каких-либо средств на жизнь не было. Если бы не забота Шолохова о семьях, с ними было бы плохо. Секретаря райкома партии и председателя райисполкома в Вёшках не оказалось. Они перед нашим приездом уехали в Ростов. Начальник районного отдела НКВД Кравченко был дома, но ночью уехал в Ростов, ему было стыдно смотреть мне в лицо. Работая в Боковском районе, он выбивал от арестованных им людей показания, что я враг народа».

Остальные доносчики из местных поглядывали на происходящее, сдвинув занавески, и путано думая: «Товарищ Евдокимов, как же? Враги же! Мы же ваши поручения исполняли! И вот как обернулось. А если до нас теперь дотянутся?..»

Вечером часть актива, что топила Шолохова, Лугового и всех остальных, собралась на домашнее совещание. Много курили, так что в дыму едва различали бесстыжие глаза друг друга.

Непонятно было даже, кто теперь возглавит Вёшенский район.

Ждали Евдокимова. Тот явился на следующий день. Собрал районных партийцев и сухо объявил:

– Луговой, Логачёв и Красюков не виновны. Их оклеветали враги народа. ЦК ВКП(б) их реабилитировал и рекомендует на прежнюю работу: Лугового – первым секретарём РК ВКП(б), Логачёва – председателем райисполкома, а Красюкова – уполнаркомзагом СНК.

…Свершилось!

Вечером Луговой, Логачёв и Красюков пришли к Шолохову. Накрыли стол. Все были счастливы, даже дети.

Утром вёшенские руководители вышли на работу: три исхудавших бойца. Уселись за свои столы. Начали принимать дела. Всё заново. Ни отпусков, ни поблажек. Пора готовиться к севу.

Несколько вёшенских партийцев с утра не появились. К обеду узнали, что они съехали из станицы в неизвестном направлении – с домашними, со скарбом, со скотом.

Луговой в своём кабинете повесил портрет Шолохова. Пусть все видят. Пусть знают.

7 декабря на приёме у Сталина был Евдокимов. Одновременно с ним в кабинете находились Молотов, Ежов, Жданов, Маленков. Затем Маленков ушёл и ещё двадцать минут говорили без него. О содержании разговора ничего не известно.

Абрам Григорьевич Шацкий, который хвастался Шолохову тем, как он дорог Ежову и Евдокимову, в декабре 1937 года был исключён из ВКП(б) как враг народа, арестован по статье 58–11 УК РСФСР – «организационная деятельность, направленная к совершению контрреволюционных преступлений», – приговорён к высшей мере и казнён.

Ещё одним шолоховским ненавистником на земле стало меньше.

* * *

12 декабря состоялись выборы.

Шолохов был избран депутатом Верховного Совета СССР.

В декабре на должность директора Еланской школы вернут Владимира Шолохова. Следом президиум союза начальной и средней школы Ростовского обкома постановит: «Считать приказ ОблОНО о массовом снятии с работы в Еланской школе неправильным, т. к. приказ издан без индивидуальной проработки каждого учителя отдельно. Предложить ОблОНО использование указанных учителей на учительской работе в области и указать ОблОНО не допускать в дальнейшей работе массового снятия учителей».

Кравченко в Вёшенской больше не появится. Вместо него поставят нового начальника районного НКВД – Ивана Ефимовича Костенко.

Газета «Известия» накануне Нового года дала прочувствованный репортаж из жизни вёшенского писателя: «Зимний вечер. Падает густой, липкий снег. Шолохов выводит из гаража свой “ГАЗ”. На сиденье уже лежит двустволка, собака радостно прыгает вокруг хозяина. Шолохов отправляется в станицу Еланскую по какому-то срочному делу. Днём он выезжал туда, но вернулся, – дорога занесена снегом.

– Попробую пробраться лугами. Дело-то нужное! – говорит он провожающим, лукаво улыбаясь.

Но глядя на машину с откинутым верхом, на ружьё, на блестящие радостью глаза Шолохова, стоящего в валенках и дублёном полушубке, чувствуется, что Шолохов обманывает всех. По-видимому, хочет он просто очутиться наедине с занесённой снегом степью, с чёрными рощами, с землёй, которую он так страстно любит…»

3 января 1938 года 37-летняя (оставалось меньше месяца до 38) Мария Петровна Шолохова родила девочку. Рожали в Вёшенской: теперь, стараниями мужа, в станице всё для этого было. Назвали Марией.

Детей у них стало четверо. Старшей, Светлане, шёл двенадцатый год. Сыну Саше было семь. Сыну Мише – третий год.

Казалось: теперь можно выдохнуть.

Увы,