политической атмосфере Франции оказалось практически невозможно создать коалицию, которой бы доверяло большинство населения, поэтому после отставки Р. Пуанкаре в июле 1929 г. и последующего развала «Национального единения» с кризисом безуспешно боролись «внепартийные» кабинеты во главе с лидерами правореспубликанского толка. Один из них, А. Тардье, сформулировал концептуальную программу особого пути Франции («Час решений», 1932), включавшую не только «дирижистские» методы в экономике, но и ориентацию на конституционные реформы в сторону сильной власти, ограничения свобод и авторитарного управления государством. Но его идеи не получили в обществе широкого отклика, возможно, из–за того, что на волне кризисного отчаяния левым силам удалось создать второй Левый блок, а также на фоне агонии Веймарской республики в соседней Германии.

Блок радикалов и социалистов, пришедший к власти в мае 1932 г., свидетельствовал о потенциальной силе единства левых сил во Франции, новое правительство опять возглавил Э. Эррио. Но серьезных успехов он добиться не смог. В жестких условиях кризиса и поправения международного климата было слишком рискованно проводить национализацию стратегических отраслей промышленности и сокращать военные расходы, что предлагали социалисты, увеличение налоговой нагрузки на предпринимателей тоже не способствовало оживлению деловой активности, а рост бюджетного дефицита заставлял сокращать социальные расходы. В начале 1934 г. Левый блок окончательно развалился.

Несмотря на то что либерализм в Великобритании, Франции и других странах Европы нашел в себе силы устоять во время Великой депрессии, воздействие примера антикризисной стратегии «народных» фашистских режимов, а также общий рост социальной нестабильности проявились в виде оживления как авторитарных и радикально–националистических сил, так и движений откровенно фашистского толка. Инстинкт самосохранения демократически настроенных сил сделал невозможным выход таких организаций с пространства политической периферии, противоборство отдельных «вождей» лишало их перспективы объединения, но сама тенденция фашизации представителей не только люмпенских, но даже средних слоев общества в это трудное время была показательной. В Дании и Нидерландах в парламентах и местных органах власти оказалось по несколько фашиствовавших депутатов, в Норвегии в 1933 г. возникла по образу и подобию гитлеровской НСДАП партия «Национальное единение» В. Квислинга. Даже в Англии, символе стабильности, аристократ О. Мосли, ко всему прочему бывший член второго лейбористского правительства, основал в 1932 г. Британский союз фашистов, цели которого заключались в ликвидации парламентаризма и установлении диктаторской власти, и начал создавать свою систему массовых профашистских организаций. Но стоило на одном из фашистских митингов разразиться драке, превратившейся в избиение противника, как влияние О. Мосли резко упало. Попытавшись прорвать изоляцию в глазах общества, он организовал в 1936 г. антисемитскую кампанию и вновь попытался пройти со своими сторонниками по Лондону, выбрав для этого рабочий район Ист–Энда. Разрешенное полицией шествие встретили баррикады на Кейбл–стрит, и опять произошла схватка. В результате Мосли окончательно дискредитировал себя, поскольку британские фашисты не способствовали порядку, а напротив, провоцировали нестабильность.

Приезд в Москву французского премьер–министра Э. Эррио накануне заключения советско–французского пакта о ненападении. 1932 г. РГАКФД.

Во Франции с ее наиболее устойчивой республиканской традицией и антигерманскими настроениями фашизм до немецкой оккупации в 1940 г. тоже не имел шансов на успех. Наибольшую активность на правом фланге демонстрировали скорее авторитарно–националистические, этатистские и клерикальные движения, имевшие только отдельные черты фашизма, в основном в виде корпоративных идей или атрибутики. Десяток подобных лиг: «Боевые кресты», «Французское действие» («Аксьон франсэз»), «Патриотическая молодежь», «Французская солидарность» и другие остались маргинальными союзами, до поры до времени не претендовавшими на самостоятельную политическую роль, даже избегавшими употреблять слово «фашизм».

Их единственной крупной акцией стала демонстрация 6 февраля 1934 г. в Париже. Для мобилизации своих сторонников праворадикальные движения воспользовались «делом Стависского» — коррупционным скандалом, который бросил тень на правительство Левого блока. Несколько десятков тысяч сторонников «Аксьон франсэз» и «Боевых крестов» направились к зданию парламента, рассчитывая при удачном стечении обстоятельств взять его штурмом. Однако силы полиции, применив оружие, рассеяли демонстрантов, 17 человек были убиты. Правым радикалам удалось сорвать голосование по новому составу правительства Левого блока, его место занял кабинет «национальной консолидации», который возглавил Гастон Дюмерг.

Если на правом фланге политического спектра Франции в годы мирового кризиса доминировала консолидация, то социалистическое движение страны оставалось разрозненным, ведя ожесточенную междоусобную борьбу. Это сковывало возможность развертывания массового антифашистского движения, разработки общей программы оздоровления экономики и социальной жизни. Влиятельная компартия Франции следовала установкам Исполкома Коминтерна, который, в свою очередь, находился под полным контролем Сталина. Согласно тактике «класс против класса» коммунистам запрещалось какое–либо сотрудничество с организациями социалистов, включая выдвижение совместных кандидатур на выборах.

Неудавшийся штурм парламента 6 февраля 1934 г. в корне изменил ситуацию. Новость о фашистском выступлении в Париже усилила позиции тех коминтерновских деятелей, которые выступали за радикальный пересмотр сектантской тактики. Георгий Димитров одобрил курс ФКП на установление политического сотрудничества с социалистами, рассчитывая, что в случае успеха он ляжет в основу новой линии всего коммунистического движения. Лидер французских коммунистов Морис Торез на партийной конференции в Иври (23-25 июня 1934 г.) выступил за то, чтобы коммунисты активно включились в защиту демократических завоеваний французов.

27 июля ФКП и социалистическая партия (СФИО) подписали пакт о единстве действий, предполагавший координацию усилий по борьбе с фашистской угрозой, в защиту социальных и политических прав трудящихся. Партии отказывались от взаимной критики, что открывало возможность проведения согласованной предвыборной кампании. Осенью 1934 г. Торез расширил свое понимание единства антифашистов, отправив предложение о сотрудничестве и партии радикалов. Такая перспектива получила название Народного фронта. На протяжении следующего года в ходе взаимодействия трех партий она получила более конкретные очертания, расширила число своих сторонников.

Программа Народного фронта, опубликованная 10 января 1936 г., включала в себя не только защиту демократии, но и комплекс далеко идущих социально–экономических мероприятий. Речь шла об оздоровлении финансового сектора, о государственном контроле над основными параметрами промышленного развития. Социальные мероприятия подразумевали сокращение рабочей недели с сохранением заработной платы, увеличение пособий по безработице. Крестьянам программа обещала финансовую поддержку и введение твердых цен на производимую ими продукцию. Хотя эти меры не означали «введения социализма», о чем трубила бульварная пресса Парижа, они представляли собой ясную альтернативу политике правых партий.

По итогам парламентских выборов (26 апреля — 3 мая 1936 г.) партии, подписавшие программу Народного фронта, добились впечатляющего успеха (57% голосов) и смогли сформировать коалиционное правительство. Его возглавил социалист Леон Блюм. Коммунисты после некоторых колебаний отказались от министерских портфелей, считая, что их массовая база (и, вероятно, кураторы в Москве) не поймет столь резкого «поправения» партии. В то же время ФКП пообещала безусловную поддержку правительству Народного фронта, если оно будет