В конце 1991 года года Войтыле снова достанется из‐за униатов, но теперь уже от митрополита Итальянского Спиридона Папагеоргиу, делегата Константинопольской патриархии на всеевропейском синоде епископов. Седьмого декабря, прямо во время экуменической службы в базилике Святого Петра, владыка Спиридон примется обвинять униатов в силовом захвате святынь на Украине и в Румынии, а Апостольскую столицу укорит за создание параллельных миссионерских структур в России (странное обвинение для человека, который сам возглавлял «параллельную миссионерскую структуру» на канонической территории Святого престола). В соборе повиснет неловкая пауза, а Иоанн Павел II молча подойдет к православному собрату и обнимет его в знак мира[1059]. Но проблема останется и положит предел экуменическим устремлениям Войтылы. Ситуации не изменит даже энциклика 1995 года «Ut unum sint» («Да будут все едино») — этот отчаянный призыв Иоанна Павла II ко всем христианам отринуть разногласия и объединиться в преддверии третьего тысячелетия. Православным в этой энциклике римский папа уделит особенно много места: вспомнит и «апостолов славян», и юбилей крещения Руси, и встречи с Константинопольским патриархом, и даже извинится за те действия римских пап, которые внушили иным деноминациям неприязнь к католичеству в целом (без уточнения, какие именно)[1060]. Тщетно. Даже наиболее расположенный к нему патриарх Константинопольский Варфоломей, который прибудет в Рим через месяц после оглашения документа, предпочтет не отвечать на прямое предложение наместника святого Петра восстановить единство церкви к 2000 году[1061]. Что уж говорить о Московском патриархате, который противился стремлению Войтылы посетить Россию!

Казалось, мир вступал в новую эпоху. Двадцать восьмого июня 1991 года приказал долго жить Совет экономической взаимопомощи (СЭВ), объединявший советский блок в единую хозяйственную структуру. А 1 июля на совещании в Праге была распущена Организация Варшавского договора (ОВД). Холодная война окончательно ушла в прошлое.

Иоанн Павел II полагал, что окончание глобального конфликта двух систем положит начало эре мира. Но уже война в Персидском заливе показала утопичность его надежд. За ней последовали югославские сражения, бои в Грузии, Молдавии и Азербайджане, попытка переворота в Москве, а завершился год афронтом от митрополита Спиридона — тем более красноречивым, что Константинополь вообще-то находился в натянутых отношениях с Московской патриархией из‐за спора о главенстве над православными церквами в Эстонии и Венгрии. Однако защита интересов православия перед лицом католичества оказалась важнее внутренних склок. Возможно, если бы синод прошел годом раньше, такого бы не случилось. Но понтифик нарочно перенес его на это время, чтобы успеть расставить епископов вакантных епархий в странах советского блока, иначе соотношение иерархов вышло бы 3:1 в пользу Западной Европы[1062]. Но в итоге именно это стремление уравновесить значение «двух легких» континента вышло понтифику боком.

Мир по-прежнему был расколот, но теперь, когда ушли в прошлое тоталитарные системы во многих странах, на поверхность выплеснулось то, что они держали под спудом диктатуры: этническая и конфессиональная вражда. Надо признать, что Иоанн Павел II угадал с возрождением религиозных чувств. Вот только направление они приняли совсем не то, о каком он мечтал. Вместо «Божьего мира» на планете тут и там вспыхнула Божья война. Спустя двадцать лет коллизия повторится в арабском мире, когда свержение офицерских дес­потий вместо демократизации вызовет вспышку религиозных конфликтов.

Понтифик пытался этому противостоять. Четвертого — пятого марта 1991 года он собрал в Ватикане семерых патриархов восточнокатолических церквей и в присутствии делегаций от епископатов Европы, Северной Африки и США произнес речь с призывом хранить верность Святому престолу. Заодно он раскритиковал исламские страны, которые не позволяют христианам открыто исповедовать свою веру (конкретно указав на Саудовскую Аравию — главного арабского союзника США по антииракской коалиции). Целью встречи было сохранить единство ближневосточных католиков, которые жили во враждебных друг другу государствах. Поэтому в своей речи понтифик сказал не только об Ираке, но и о Ливане и Палестине. « ныне уже не ведутся религиозные войны; не может быть никакой священной войны», — убеждал Иоанн Павел II. Он выступал за территориальную целостность государств региона (намек на израильскую оккупацию Южного Ливана) и предлагал им подписать договор о разоружении, а также ограничить продажу оружия[1063]. Заметим, что в изданной вскоре энциклике «Centesimus annus» он тоже настаивал на упразднении всех военно-политических блоков холодной войны, то есть не только ОВД, но и НАТО.

По Войтыле, все выглядело очень просто: крах коммунизма — это доказательство превосходства христианства над атеизмом. Следовательно, все должны обратиться лицом к Богу и усвоить этику солидарности, то есть отказаться от вражды и зависти — как в личном плане, так и в государственном. К чему здесь какое-то блоки?