Несмотря на осторожные расспросы, Ермоленко не сообщил подробности. Возможно, имелись в виду убийства партизанами друг друга, что не было редкостью, особенно во время коллективных возлияний.

Например, во Втором полку черниговского соединения «За Родину!», 14 августа 1943 г. своим непосредственным начальником был застрелен рядовой В. Воронов: «Ткаченко И. И., находясь при исполнении служебных обязанностей, грубо нарушил военную дисциплину тем, что допустил пьянство подчиненных ему бойцов, и в этом пьянстве сам принял активное участие, расплачиваясь за водку солью, добытой на операции для партизанского отряда. Находясь в состоянии сильного опьянения и, не будучи в состоянии, как командир, руководить бойцами, Ткаченко И. И. незаконно применил оружие и убил также сильно опьяневшего и скандалившего бойца Воронова В. В.»[1401] Разгневанное командование в качестве наказания разжаловало Ткаченко из командира отделения в рядовые.

Как видим, штраф был вполне милосердным. Поэтому спустя неделю аналогичный случай произошел в третьем полку того же соединения. На сей раз «во чужом пиру похмелье» бовкуновцы устроили лояльному им крестьянину: «В последнее время участились по полку случаи невыполнения приказа, о категорическом воспрещении принимать спиртные напитки при исполнении служебных обязанностей.

22 августа 1943 г. по заданию командования были посланы в разведку бойцы 4-й роты 2-го б[атальо]на Швец Николай Иванович и Бородавка Григорий Степанович.

Последние. заходя в хаты к жителям села Подгайного и напившись спиртных напитков, продолжали ходить по улицам в пьяном виде, а также ругались по-площадному. Во время шумихи и ругани на улицу вышел гр-н Мовлик Алексей Степанович со своим 12-[лет]-ним сыном, который все время помогал партизанскому отряду и хотел получить какое-либо задание на пользу партизанского отряда. В это время Швец и Бородавка подрались между собою и Швец дал очередь из автомата, которой убил стоящего рядом гр-на села Под-гайного Мовлика В. С.»[1402] Командование полка, учитывая молодость бойцов, приговорило их «к расстрелу условно», обязав в будущем выполнить ответственное спецзадание. Другими словами, Швец и Бородавка отделались замечанием.

Периодически конфликты вспыхивали внутри командного состава партизанских формирований. В частности, представитель УШПД в Сумском соединении Иван Сыромолотный в конце 1942 — начале 1943 г. тесно сошелся с Ковпаком и Рудневым. Фактически он стал третьим лицом в отряде. Однако затем Сыромолотный начал ссориться с партизанами. Вероятнее всего, свое поведение он изменил, посчитав себя обделенным наградами на рубеже 1942–1943 гг. В частности, Сыромолотный переругался с Рудневым. По свидетельству политрука разведроты Ивана Ковалева, «5 апреля [1943 г.] в компании по выпивке присутствовал бригадный комиссар т. Сыромолотный И. К. и когда он был уже охмелевшим, сообщил мне строго по секрету следующее, вот его слова: “Хорошие у вас в отряде люди, а вот комиссар ваш Руднев — враг. В мирное время он сидел в тюрьме, надо было его убрать совсем. Он в отряде нажил и завоевал легкую славу за счет дел боевых ребят. Командир у вас Ковпак — это золото, а комиссар враг, был врагом и остался”.

Я пытался успокоить т. Сыромолотного, чтобы не слыхали другие, однако, он категорически отверг мои уговоры, заявив: “Кого ты уговариваешь? Что ты думаешь, я пьян? Нет, я это заявлю в любое время”»[1403]. После таких слов партизаны Путивльского отряда хотели расстрелять Сыромолотного, но последний сумел спастись, а Ковпак и Руднев выслали его в советский тыл.

Сразу же после этого по каким-то причинам стали портиться отношения между Сидором Ковпаком и Семеном Рудневым. Наибольшего накала они достигли летом 1943 г., в ходе Карпатского рейда.

Комиссар 24 июня описал в дневнике показательный случай: во время Карпатского рейда партизаны захватили в плен четырех националистов. Ковпак хотел всех расстрелять, Руднев воспротивился, и позже эти пленные были обменяны на пленных партизан.

На следующий день ковпаковцы подошли к реке Горынь с целью ее форсировать. «Но националисты, человек 500, заняли Здвижджь и заявили, что переправу строить не дадут. Ковпак решил: раз так, то дать бой и смести это село, чему я решительно воспротивился». Переговоры ничего не дали, поэтому «Ковпак снова рассвирепел, [хотел подвести] немедленно артиллерию и смести это село с лица земли. Я заявил, что на это не пойду…»[1404] В итоге Рудневу с огромным трудом удалось убедить Ковпака не уничтожать село, а парламентерам Ковпака, в свою очередь, удалось убедить националистов оставить село без боя.

3 августа 1943 г. Семен Руднев был убит в ходе боя за Делятин. На заре гласности в публикации в газете «Правда» один из бывших командиров Сумского соединения Петр Брайко выдвинул версию о том, что Руднева уничтожила радистка НКГБ Анна Туркина. Такая партизанка-радистка действительно служила в ковпаковском отряде, но не проходит по учетным спискам УШПД. По некоторым данным, она была сотрудницей не лубянского ведомства, а, как и Петр Верши-гора, РУ ГШ КА. Версия о «заказе» из Москвы выглядит весьма сомнительной, но, к сожалению, в настоящий момент в распоряжении исследователя нет документов, подтверждающих или опровергающих тезис об уничтожении Руднева самими партизанами — по приказу Ковпака или кого-то другого. Однако есть другое важное свидетельство: секретный информатор Строкача «Загорский» сообщал Хрущеву, что командир Сумского соединения воспринял новость о гибели собственного комиссара с удовлетворением: «Принятые меры розыска [Руднева] до сих пор положительных результатов не дали. Ковпак не принимал мер потому, что поругался с ним и желал его гибели. 20 августа командир минеров Терехов сообщил, что Ковпак о Рудневе сказал: “Одним крохобором меньше”»[1405]. Получив эту шифровку, Строкач отказался верить своему агенту, посчитав его клеветником. Однако приведенные записи из дневника Руднева заставляют признать несправедливым мнение начальника УШПД о «Загорском».

Изначально не было понимания между командиром и комиссаром созданного в начале 1943 г. Винницкого соединения, соответственно, Иваном Шушпановым и Яковом Мельником, который изначально хотел возглавить отряд. Использовав недовольство многих офицеров Шушпановым, Мельник провел совещание комсостава, на котором прозвучали критические высказывания в адрес командира соединения. После этого Шушпанов начал «зажимать» «оппозиционных» командиров. Яков Мельник пожаловался Строкачу: «Сейчас дошло до того, что я лично терплю от 23-летнего шмаркача Шушпанова жестокие оскорбления. Такое положение терпеть дальше я не в состоянии. Спрашивается: “За что?” Какой-нибудь, никому неизвестная личность в прошлом и настоящем будет разлагать отряды, а мы будем наблюдателями…