Пожалуй, наиболее выдающийся факт из целого ряда подобных событий относится к начальному периоду войны. Тогда основная тяжесть работы по созданию партизанских отрядов лежала на предшественнике УШПД — республиканском аппарате НКВД.

Главный герой этой истории — майор ГБ Всеволод Кузнецов — до войны служил начальником 3-го спецотдела управления НКВД по Одесской области[1386]. Сформированный им отряд из 13 местных чекистов 15 октября 1941 г. спустился под землю. Вместе с ними оказалось и 6 представителей Лубянки, командированных на юг Украины для организации борьбы в тылу врага. Эта столичная группа в советских документах носила название «спецрезидентура НКВД СССР»[1387]. Ее возглавлял майор ГБ Владимир Калошин.

Румынские спецслужбы выявили агентуру, оставленную объединенным отрядом на поверхности. Связь с населением прервалась. При попытке выбраться на поверхность погиб один партизан. И это оказались единственные боевые потери отряда.

Заключение по расследованию деятельности группы утвердил в июле 1944 г. заместитель начальника НКГБ СССР Богдан Кобулов. Как выяснили его подчиненные, «между Калошиным и Кузнецовым возникла беспринципная вражда… Имея поддержку со стороны бывших у него в подчинении сотрудников 3-го спецотдела. Кузнецов отстранил от руководящей работы Калошина и поставил всю московскую группу в тяжелые условия. По приказанию Кузнецова. под предлогом имевшего, якобы, место заговора с их стороны против Кузнецова, все они были арестованы»[1388].

В июле 1942 г. одного из москвичей — Николая Абрамова — куз-нецовцы выпустили из-под стражи, а пятерых оставшихся, включая Калошина, расстреляли.

28 августа по подозрению в хищении булки и нескольких сухарей был расстрелян по приказу Кузнецова уже одесский чекист.

Вскоре один партизан умер от тифа.

27 сентября было расстреляно еще двое бойцов — мужчина и женщина. Причиной расправы значилось «хищение продуктов и половая распущенность». Последняя выразилась в том, что у женщины родился ребенок, умерший через 3 часа после появления на свет.

По подозрению в очередном заговоре Кузнецов 21 октября казнил еще пятерых подчиненных.

В тот же день разбушевавшегося командира двумя выстрелами в голову отправил на тот свет Николай Абрамов. По его просьбе партизан Александр Глущенко застрелил и верного пособника Кузнецова — В. Литвинова.

Поразмыслив, Глущенко убил и предпоследнего оставшегося в живых партизана — Абрамова, а потом вышел в город. Интересно, что в ходе злоключений он поставил до сих пор не побитый мировой рекорд непрерывного пребывания под землей — 13 месяцев. Далее, скрываясь на квартире у жены, Глущенко прекратил борьбу. Если на секунду принять советский идеологический императив, то вполне можно сказать: своими поступками и дальнейшим бездействием он совершил предательство. А ведь ради предотвращения такового и самоуничтожился отряд.

В день прихода Красной армии, 10 апреля 1944 г. Глущенко явился в НКГБ и выложил все начистоту. Два дня спустя в сопровождении нескольких бойцов Красной армии его направили на место происшествия, где, бравируя перед спутниками, он начал играть гранатой. Красноармейцы бросились врассыпную, и не зря — по неосторожности Глущенко подорвался[1389].

Сложно подобрать иную аналогию — судьба формирования напоминает ГУЛАГовскую профилактическую забаву «крысиный король». Целью этого мрачного развлечения зэков являлась очистка лагеря от грызунов. В бочку на съедение друг другу кидалось несколько десятков крыс. Победивший «гладиатор» выпускался наружу, после чего снег вокруг лагеря темнел от его сородичей. Они предпочитали смерть от холода пожиранию собратом, привыкшим питаться себе подобными. Потом «чистильщика» забивали лопатой, а поселение на некоторое время освобождалось от четвероногих паразитов.

Осколок репрессивно-карательного аппарата, пораженный маниакальной паранойей 1930-х гг., в экстремальной ситуации показал дух режима. Для разгрома отряда хватило воображаемого противника.

Куда показательнее, впрочем, повседневность большинства отрядов.

Начать следует, как и в других случаях, с Сумского соединения.

Сидор Ковпак пользовался авторитетом, а комиссар Семен Руднев — уважением у своих подчиненных. Однако эти чувства во многом формировались благодаря применению прославленными командирами физического насилия. Капитан ГБ Яков Коротков свидетельствовал, что «“мордобитием” заражены все — комсостав и политсостав, это вошло в практику как необходимое и заменяющее все существующие методы воспитания, воспринято оно от Ковпака, который бьет морды бойцам до настоящего времени. 22.ІІІ. искал кучера штаба по имени Васька, с палкой чтобы побить, но тот скрылся. 10.IV. избил радиотехника Карасева, 9.IV. угрожал расстрелом метеорологу Кох[у]. Не изжиты случаи воровства у населения табака, одежды, убоя свиней и т. д. Существует распущенность, матерщина и т. д., в результате которых авторитет партизан среди населения теряется, все это потому, что с бойцами мало [беседуют], а при мне ни одной беседы не проводят, не воспитываются бойцы»[1390].

По свидетельству начальницы радиоузла ковпаковцев Галины Бабий, командир Сумского соединения не был склонен к проведению продолжительных воспитательных разговоров с подчиненными: «Ковпак всегда обзывает всех дураками и ругает и, по-моему, думает, что только и только он на что-нибудь способен, а больше никто ничего не понимает. Его очень трудно понять и трудно с ним о чем-либо поговорить, ничего не хочет понимать и если настоит на чем-либо — прав, или неправ — будет ругаться и спорить до истерики»[1391]. Как будет показано ниже, этим сведениям в целом можно доверять.