Я не прошу Вас, чтобы назначили меня командиром, я хочу одного: скорее решить вопрос о руководстве соединением, назначьте, кого Вам угодно, лишь бы не допустить до окончательного развала того, что с большим трудом создано.

Если у Вас пока не окажется кандидатуры, то я могу временно совместить работу, но держать дальше Шушпанова командиром считаю недопустимым и даже преступным… Если я лишился доверия у Вас, прошу сказать откровенно и освободить меня от обязанностей командира. Лучше я пойду рядовым бойцом, чем терпеть унижение и оскорбление от какого-то негодяя»[1406]. Мельник добился-таки своего и занял должность Шушпанова, которого прямо в ходе рейда на Вин-ничину отозвали в тыл.

Эгоизм в отношениях к подчиненным демонстрировал командир Черниговского соединения Алексей Федоров. Уже после войны, в своей известной книге «Подпольный обком действует» он сильно исказил события, что ему четко и логично доказал бывший секретарь черниговского обкома партии, а потом — бывший партизан Павел Рудько — в личном письме. Рудько, потерявший здоровье из-за ранения, припомнил Федорову приказы, которые привели к «блужданию» группы партизан на Черниговщине осенью 1941 г. Он также обвинил Федорова в том, что первый секретарь Черниговского обкома в конце 1941 г. проявил трусость и, обманув своих подчиненных, бросил их, в результате чего многие, включая членов Черниговского обкома, погибли. Заканчивалось письмо Рудько просьбой: «О чем прошу Вас, не в порядке обиды, а в порядке фактических справок: дать свои замечания и довести до сведения вышестоящие центральные парт[ийные] органы на их рассмотрение. Своего я буду еще добиваться. (…) Прочитав Вашу книгу, мне понятно стало теперь решение Черниговского обкома КП(б)У в 1944 г. об исключении меня из партии… Я допускаю теперь, что Вы информировали Черниговский обком и, возможно, ЦК КП(б)У неправильно… Вам не хотелось писать правду, потому что решили показать в книге меня как отрицательную личность, избрали путь искажать факты»[1407]. Все, в чем Рудько уличил Федорова как мемуариста (в частности, клевета на Рудько, который якобы был трусом), было оставлено Федоровым без изменений в последующих изданиях его книги[1408].

Другой случай также много говорит нам о внутрикорпоративном поведении Федорова. Несмотря на регулярные совместные пьянки, между ним и командиром его самого боевого отряда Григорием Балицким не было понимания. Узнав о том, что УШПД якобы планирует вторично за успешную диверсионную деятельность представить к награде Золотой Звездой Героя Советского Союза Г. Балицкого, Федоров, сам к тому времени уже бывший Дважды Героем СССР, тут же дал Т. Строкачу телеграмму: «Располагаем такими данными, что, якобы, Вы хотите Балицкого представлять к награде второй медалью Золотая Звезда, если так, то убедительно просим воздержаться до нашей встречи»[1409]. Очевидно, к своему званию Федоров относился очень ревностно, не желая, чтобы на Черниговщине было два Дважды Героя СССР. Хотя выяснилось, что УШПД не планировал представление Г. Балицкого к награждению второй Золотой Звездой, позиция А. Федорова в данном вопросе ярко показывает его стиль отношений с подчиненными. Ведь, как бы там ни было, Балицкий был боевым командиром. В то же время любопытно отметить, что В. Дружинин, комиссар Федорова, не игравший существенной роли в деятельности Черниговско-Волынского партизанского соединения, при содействии А. Федорова стал Героем Советского Союза — очевидно, за личную преданность командиру.

В кавалерийском украинском партизанском соединении происходили другие типичные конфликты. Михаил Наумов обладал не только личной смелостью, но и определенной воинственностью. У командного же состава его соединения эти качества характера развиты были не столь сильно. Поэтому периодически у партизанского вожака возникали трения со своими подчиненными. В ходе знаменитого Степного рейда часть отрядов откололась от новосозданно-го кавалерийского соединения, т. к. их вожаки не хотели идти на юг Украины. Через несколько месяцев, в сентябре 1943 г. командиры Наумова начали убеждать его покинуть центральные районы Житомирской области и увести отряд на север, в леса и болота Полесья: «Мой комиссар и начштаба очень боялись, что мы слишком долго засиделись в треугольнике железных дорог Малин — Коростень, Коростень — Черняхов и, пугая самих себя, создавали мнимую опасность, умышленно осложняя данные об обстановке…

…Прибыл из-под Коростеня мой помощник по разведке ст[арший] л[ейтенант] Гаврилюк… Он провел глубокую разведку Коростеня, вплоть до [центра] гебитскомиссариата, и утром мне весьма обстоятельно обрисовал оперативную обстановку, и настоятельно просил не уступать трусам… Я немедленно собрал всех своих помощников и штаб на совещание, туда же были приглашены командиры и комиссары отрядов… Я был вынужден в заключение выразить грубость, сказав, что вся наша полемика о тактике и стратегии партизанской борьбы вообще и действиях нашего соединения в особенности показывает, что в это дело ввязались многие сопливые стратеги, обнаглевшие до того, чтобы [указывать командиру]. Приказал, чтобы замазали рты и не смели больше обсуждать моих приказов и тактических решений»[1410].

Острый внутренний конфликт пришел к своему кровавому завершению в соединении им. Хрущева, командиром которого был Владимир Чепига, а комиссаром — депутат Верховного Совета СССР Николай Семенишин. В ходе рейда на Запад соединение разделилось. Чепига с отрядом в 100 человек вышел на территорию Польши. А большая часть партизан — 300 человек — во главе с Семени-шиным, осталась на белорусско-украинском пограничье к востоку от Буга. 10 мая 1944 г. начальник действовавшей в этом районе оперативной группы НКГБ УССР «Корецкий» радировал своему руководству: «6 мая в с. Горостыта (60 км северо-восточнее Люблин) по заговору партизан соединения Чепиги зверски убит комиссар соединения депутат Верховного Совета Союза ССР Семенишин и его адъютант Домолега В. С. Трупы убитых ограблены и брошены в поле. У Семе-нишина вырваны золотые зубы»[1411]. Сведения были переправлены в УШПД, который тут же запросил о случившемся командира соединения им. Хрущева. После проведенного расследования Владимир Чепига информировал Строкача, что, по отзывам партизан, Семени-шин, боясь выводить отряд в Польшу, тормозил переправу через Буг, требовал от комсостава соединиться с Красной армией, за что командирам обещал в Москве и Киеве значимые должности, пьянствовал, отдавал в третьи руки боеприпасы, избивал и запугивал комсостав, в результате неумелого руководства допустил гибель командира одного из батальонов соединения Шедова. Описав обстоятельства происшествия, Чепига дал убийце комиссара положительную характеристику, дав понять Строкачу, что Семенишин, столкнувшись с необходимой самообороной со стороны партизана, получил ему причитающееся. Начальник УШПД не поверил командиру соединения и запросил по этому поводу своих информаторов-радистов — Хорина и Евдокимову, полностью подтвердивших то, что комиссар сам навлек неприятности на свою голову: «Семенишин пьяный хотел застрелить командира роты Ковьянова, выстрелив, попал ему в автомат. Находившийся при этом партизан Кудренко застрелил Семенишина»[1412].