сторонники концентрации усилий на Палестине, требовавшие более радикального подхода в отношениях с британскими властями (Жаботинский, Усишкин), а другую — последователи Груенбаума, в основном интересовавшиеся работой в диаспоре.

И руководство сионистской организации, и его оппозицию все больше охватывала тревога в связи с нехваткой финансов, тормозившей работу на всех фронтах. Когда был основан «Керен Хайесод», предполагалось, что за пять лет он соберет 25 миллионов фунтов стерлингов. В действительности же понадобилось шесть лет на то, чтобы собрать всего 3 миллиона. С такими жалкими суммами нечего было и думать о реальных переменах. Сионистская организация много лет жила не по средствам, и к 1927 г. дефицит ее бюджета составил уже 30–40 тысяч фунтов стерлингов. На первый взгляд эта цифра не кажется такой уж значительной: ведь, в конце концов, сионисты строили новую страну. Однако по стандартам самой сионистской организации этот долг был огромен, и действительно, долгое время покрыть дефицит не удавалось. Этой проблеме пришлось посвятить множество сессий Исполнительного комитета. В качестве другого примера можно упомянуть о «Гадесе» — сионистской организации американских женщин, которая активно наращивала фонды, но требовала, чтобы на ее проекты ежегодно выделяли 110 тысяч фунтов стерлингов, т. е. около 20 % всего сионистского бюджета тех времен. Этот вопрос также вызывал многочисленные дискуссии в Федерации американских сионистов и на Всемирных сионистских конгрессах.

До войны сионистам не удалось заручиться поддержкой зажиточных евреев, и профессор Вейцман преуспел в этом деле ненамного больше, чем в свое время доктор Герцль. Это казалось тем более обидным, что другие организации с легкостью добивались необходимых им пожертвований и вложений. Когда советское правительство в середине 1920-х гг. обратилось к американским евреям с просьбой принять участие в создании еврейских поселений в Крыму, те удовлетворили эту просьбу. А когда в 1930-е нацистское правительство наложило на немецких евреев «штраф» в размере 80 миллионов фунтов стерлингов, те в считанные дни собрали деньги. Если бы сионисты получили хотя бы малую долю этой суммы, они завершили бы строительство палестинской экономики уже в 1920-е гг.

14-й сионистский конгресс (Вена, 1925 г.) во многом представлял собой повторение двух предыдущих. Правоцентристские группировки обвиняли создателей социалистических поселений в том, что те ведут полупаразитический образ жизни, почти во всем полагаясь на поддержку сионистского движения. Бен-Гурион и его товарищи возражали на это, что сельскохозяйственный сектор в Палестине следует укреплять, поскольку сейчас на одного еврейского фермера приходится сорок два палестинских еврея, занятых в других областях производства. Груенбаум снова упрекнул Вейцмана в попытках развалить сионистское движение, на что Вейцман сердито ответил: «Я еще ни разу не отступил от принципов полноценного сионизма. Я — еврейский политик, а вы — ассимилированный еврей». Жаботинский в своей пространной и блестящей речи обрушил на Исполнительный комитет упреки в бесконечных ошибках и неудачах. Вейцман в ответ отдал должное ораторскому искусству Жаботинского, но заявил, что вся его риторика основана на предположении о том, будто дважды два — пять: вся колонизационная политика Жаботинского покоится на вере в то, что сионистское движение должно не платить за право собственности на земельные участки в Палестине, а требовать землю у мандатного правительства бесплатно. Такая политика, заметил Вейцман, могла бы сработать в безлюдной стране вроде Родезии, но в Палестине она абсолютно нереалистична.

Через два года, на 15-м конгрессе в Базеле, Жаботинский выступил еще с одной длинной речью на ту же тему, но гораздо более сдержанной по тону. Он ссылался на греческий прецедент: почему греческое правительство смогло успешно переселить полтора миллиона греков из Турции, потратив на это всего 15 миллионов фунтов стерлингов? Почему сионистский Исполнительный комитет заявляет, что ему нужно гораздо больше денег на обеспечение гораздо более скромной по объемам иммиграции? Этот аргумент Вейцман опроверг без труда: греческие переселенцы получали землю бесплатно, а кроме того, греческое правительство предоставило им семьдесят тысяч домов; и вообще, Грецию и Палестину просто нельзя сравнивать друг с другом[673]. Не следует ожидать никаких чудес: Палестина будет построена только терпеливой и упорной работой. На Базельском конгрессе произошла очередная стычка между «правыми» и «левыми»; Груенбаум снова напал на Вейцмана. Вейцман в ответ саркастически выразил сожаление по поводу того, что Груенбаум потратил столько времени зря: ведь он мог бы просто попросить своих товарищей вновь прочитать речь, с которой выступал в позапрошлом году.

Единственные крупные перемены, происходившие внутри сионистской организации, касались состава Исполнительного комитета:

1925 г.: Вейцман, Соколов, Коуэн, Липский, Киш, Раппин, Пик, Шпринцак, ван Фрисланд.

1927 г.: Вейцман, Соколов, Розенблют, Липский, Киш, Захер, Сольд, Эдер.

1929 г.: Вейцман, Соколов, Барт, Бродецкий, Капланский, Розенблют, Захер, Меир Берлин, Киш, Раппин, Шпринцак, Сольд, Липский.

Но все эти перемены почти никак не сказывались на политике Исполнительного комитета. Липский большую часть 1925 года провел в США в качестве главы Американской сионистской организации. Члены Исполнительного комитета, обосновавшиеся в Палестине, исполняли особые функции (Раппин управлял делами колонизации, Шпринцак ведал трудовыми отношениями т. д.). Практически вся политическая работа оставалась в руках Вейцмана, Соколова и их лондонских помощников. Леонард Штейн был секретарем политического департамента. В 1929 г. его заменил профессор Льюис Намьер.

Подробно рассказывать о сионистских конгрессах 1925, 1927 и 1929 гг. было бы неинтересно. Важных вопросов делегаты почти не касались; свобода действий всего сионистского движения в этот период была довольно ограниченной; речи ораторов на конгрессах представляли собой вариации одних и тех же малозначительных тем. Критики Исполнительного комитета постоянно упрекали его представителей за чрезмерную мягкость в обращении с британскими властями, требовали проводить более экономную финансовую политику и сокращать расходы, а также прекратить дискриминацию различных фракций и группировок. Исполнительный комитет, в свою очередь, выдвигал не менее тривиальные лозунги, призывая, например, к «консолидации» или к «концентрации всех усилий». Одним из немногих нововведений стало открытие сионистского штаба в Женеве. Его возглавил Виктор Якобсон; ему предстояло поддерживать контакты с мандатной комиссией Лиги Наций, которой палестинское правительство представляло ежегодные отчеты. Время от времени Якобсону и его помощникам удавалось с успехом влиять на закулисную борьбу; однако им было не под силу настроить Женеву против Иерусалима и Лондона и наоборот. Сионистская организация находилась в довольно слабом положении. Более того, некоторые члены мандатной комиссии — например, ее председатель, итальянец Маркус Теодоли, — были убежденными антисионистами. В Иерусалиме представителем Исполнительного комитета был полковник Киш, которого в 1931 г. сменил Арлозоров. После гибели Арлозорова в 1933 г. этот пост занял его бывший помощник Моше Шерток.

ЕВРЕЙСКОЕ АГЕНТСТВО

Учредительное собрание совета Еврейского Агентства открылось И августа 1929 г. — после многолетней борьбы и попыток сломить упрямое сопротивление самых разных сил и группировок. Когда Вейцману дали слово, вся аудитория