барабаны и трубить в рога. Из войскового стана раздались [радостные] клики. Дворцовых гулямов отправили обратно. Присутствовавшие вельможи: везир, хаджиб Бу-н-Наср и другие в точности исполнили, что полагается [в подобных случаях]. В час предзакатной молитвы они сели и отписали к эмиру благодарственные письма за победу от везира, хаджиба и придворных. Начальник посольского дивана Бу Наср Мишкан [тоже] написал письмо такое, что везир признался, что подобного по поводу перстня еще не видывал. В письме он поместил сей бейт, сочиненный Мутанабби, стихи:

*Есть над тобой божья тайна; скорей же

Вражьи слова — сумасбродные речи*.

У меня имелся список с этого письма, написанный рукой ходжи, но он пропал, как я уже говорил об этом обстоятельстве в нескольких местах сей книги. Салар Бектугды назначил двух дворцовых гулямов, чтобы они отвезли это письмо.

В час вечерней молитвы пришло письмо о победе, написанное рукой Ираки, эмир [ему] продиктовал: “Когда мы двинулись из Амуля, то шли всю ночь. Заросли срезали, ибо в них с трудом могла ползти даже змея. На другой день, в час пополуденной молитвы, мы добрались до Натиля. Гнали мы с большой скоростью, так что когда остановились, то войска продолжали подходить весь вечер. К полуночи подошли все люди, потому что за один раз сделали два перехода. На другой день, в понедельник, явились лазутчики и сообщили, что гурганцы провели обозы и сына Минучихра через город, и по ту сторону города устроили войсковой стан, и разбили шатры, а тяжелую кладь и непригодных к делу людей с обозами бросили. Бакалиджар, Шахрагим и множество самой отборной и боевой конницы и пехоты с предводителями и храбрыми вояками вышли на эту сторону города. Есть мост один очень узкий, /458/ кроме него переправ нет; отгородив его от весьма узкого поля, они[1050] хотят на том мосту драться, потому что дорога — одна, а кругом лес, реки, болота, ручьи. Они сказали и постановили, что ежели им случится потерпеть поражение, то конница из этих теснин уйдет, а пешие бойцы гелов[1051] и дейлемцев, человек пятьдесят самых отборных, будут оборонять мост, усердно биться и держаться столько [времени], покуда не узнают, что [их войска] ушли из стана и удалились на [некое] расстояние, ибо дебри по ту сторону страшные, и их там достать нельзя. Когда нам это обстоятельство стало твердо известно, мы приняли необходимые противные меры, приказали, что надлежало приказать, надели на себя латы и сели на слониху. Оружие положили перед нами в балдахине, и мы повелели бить в боевые литавры. Гулямы — отряд конницы и отряд пехоты побольше — стали вокруг нашего слона, а [еще] отряд двинулся вперед и повел с собой большого слона, самого сильного, знаменитого и боевого. Мы тронулись, а следом за нами бесчисленная конница и пехота. Когда мы дошли до того поля и моста, гурганцы вышли навстречу, множество конных и пеших, и завязался бой, бой очень сильный. Трудно было оттого, что войску не хватало места [развернуться]. Там было все равно, что сто тысяч конницы и пехоты, что пятьсот тысяч, ибо будь оно не так, у них не достало бы смелости противоборствовать, и менее чем через час один отряд нашего войска их бы убрал.

Несколько их всадников со многими пешими с силой напали [на нас]. Предводителем у них был какой-то всадник с закрытым лицом, хорошо знавший правила боевой схватки, и случилось так, что в балдахин нашего слона попал дротик. Дворцовые гулямы их потрепали. Мы, самолично напрягли силы, и нападавшие напрягли силы. Принадлежавшего нам слона-самца, который был вожаком, ранили и испугали стрелами и дротиками, так что он от боли повернул назад, побежал на нас, давя всех, кого попало из наших людей, а противник наступал следом [за ним] и издавал крик. Ежели бы такой слон-самец набежал на нас, он, конечно, сбил бы нашего слона, и произошла бы большая беда, /459/ которую нельзя было бы поправить, ибо всякий слон-самец, который в бою, получив ранения, поворачивает назад подобным образом, ничего не оставляя в целости. По счастливой случайности, [слон] в своем бегстве в тыл подался в левую сторону, на край поля. Сбоку был ручей с неглубокой водой в нем. Слоновод был ловок и опытен, он направил; слона туда, и по милости господней, да славится поминание его, предотвратил от нас и от войска несчастье от слона в том тесном месте.

Все ринулись на [вражье] войско: храбрые конные гулямы, хейльташи и пехотинцы напрягли силы против него. Из предводителей гурганцев один напал на нас, мы крикнули на него со слона и нанесли [ему] удар булавой по голове и шее, так что он от этого ужаса свалился с лошади. Подбежали гулямы, чтобы его прикончить. Он позвал нас, попросил заступиться и сказал, что он Шахрагим. Мы велели его взять с коня[1052]. Гурганцы, увидев его плененным, стали отступать, покуда не дошли до моста. Храбрецы дворцовые гулямы многих из них перебили и многих забрали [в плен]. Бесчисленное множество их разбежалось в тех местах направо и налево или было убито и утонуло. Там, где стоял мост, поднялась превеликая давка, и [начался] жестокий бой. Схватились друг с другом, и с обеих сторон было перебито немало народу; подобного боя мы в жизни своей не видали. [Вражеские] пехотинцы на мосту держались почти до часа предзакатной молитвы и дрались прекрасно. К ним ни с одной стороны не было подступа. Наконец, на них вышли самые отборные наши пехотинцы со щитами и луками, в полном вооружении. Началась такая стрельба, что солнце закрылось. Напрягали [все] силы, покуда не взяли мост и не сумели через него переправиться, потому что пять-шесть ихних пеших воинов в чине серхенга попросили пощады; их помиловали, и они предстали перед нами. Когда мост освободили, [по нему] спешно промчался наш передовой полк; тронулись и мы. Несколько всадников подъехало к нам. Доложили, что с того часа, как Шахрагим был взят в плен, все гурганцы начали отступать и бросили нам войсковой стан, шатры и все, что у них было, так что находили [даже] котлы с готовым варевом. Мы расположились там, потому что не было иного места /460/ для привала. Отдохнувшие конники пустились вслед за бежавшими, и большое множество всякого рода пеших было взято в плен. Но вельможи, предводители и конные успели отойти на доброе расстояние, дорога же была тесная. [Наши] вернулись назад и все,