не оправдали его чаяний из-за самоуправства и нежданных претензий.

Должность сахиб-дивана Гургана отдали Са'иду Серрафу, состоявшему кедхудаем при сипахсаларе Гази. Он надел на себя халат, отправился в город и начал изымать ценности[1027]. Обыскивали сераи, старались отыскать ценности бежавших и то, что находили, забирали, [но] в казну мало что попало, потому что, как водится и бывает в таких случаях, [собранное] расхищали. Приехал посланец от сына Минучихра и от Бакалиджара и сообщил устное заявление, что владыка мира дескать, вступил в свое владение и они, слуги, повинуются [ему]. Причина неявки[1028] [их] заключалась в том, что они не могли достойно угостить и поклониться [государю] и устыдились. Они, мол, поселились в Сари и ожидают высочайшего повеления, дабы покорностью своей услужить тем, что будет приказано. [Эмир] ответил, что выступление решено, мы-де пойдем в Астрабад и там остановимся, потому что погода там благоприятней. Оттуда будет повелено, что надлежит повелеть. На этом посланец был отослан обратно.

Когда прошло дней десять, — мы в это время беспрестанно пили /452/ вино, — эмир созвал негласное совещание с везиром и вельможами державы. Постановили эмиру Мавдуду стоять в сем войсковом стане с четырьмя тысячами всадников из разных отрядов со своими предводителями, а хаджибу Алтунташу быть предводителем этого полка и всем слушаться царевича; двум тысячам этих[1029] арабских всадников предосторожности ради пойти в Дихистан к салару Пири Ахуру, а трем тысячам султанских конников, наполовину турок, наполовину индийцев, тоже слушаться приказа эмира Мавдуда. Негласное совещание кончилось, войско отправилось в Дихистан, и распоряжения, кои султану надобно было сделать сыну, он сделал.

В понедельник, двенадцатого числа месяца раби ал-ахир[1030] [эмир] выступил из Гургана, отсюда до Астрабада было два перехода. По дороге, которую называют Хештадпуль, несметное множество лесов и проточных речек. Небо в том году совсем не являло готовности пролить дождь, но ежели бы дожди прошли, эмиру пришлось бы поневоле повернуть назад, ибо земля в том краю очень топкая, дороги же узкие, а ручьев и оврагов без числа, так что пойди дождь в течение недели, то потребовалось бы несколько дней, покуда смогло бы пройти небольшое число войск; где же бы было пройти столь великой рати, как была у государя. Однако, как и должно было быть по воле судьбы, чтобы в Хорасане стряслась большая беда, предопределение господне было таково, что в стране, где постоянно льет дождь, [его] совсем не выпадало до тех пор, покуда наш государь с этакой большой ратью без труда проследовал по этим дорогам и дошел до Амуля, как я расскажу.

В тринадцатый день месяца раби ал-ахир он прибыл в Астрабад. Большой шатер разбили на высоком месте города в той стороне, где дорога на Сари. Этот участок был весьма просторен и высок, и вся сельская округа Сари [расстилалась] под ним; место очень здоровое. Сераперде и все диваны раскинули ниже этого участка. Буки — войсковой караульщик и скоморох[1031], человек приятный — сказал ходже Бу Насру — был он очень приятный человек, эмир и войсковые начальники его любили, он же играл на тамбуре: — «В ту пору, когда Таш, сипахсалар дома Самани, разбитый Бу-л-Хасаном Симджуром, пришел в Гурган, и семейство Буйе и Сахиб Исмаил Аббад эту область отдали ему, он [тоже] разбил большой шатер на этой высоте. Я, Буки, был [тогда] молодой войсковой караульщик. Он помер, Симджурии померли и султан Махмуд тоже помер. Боюсь, что /453/ и мне пришло время помирать». Бедняга предсказал верно, потому что на другой день он захворал. И вечером отошел [в иной мир]. Его там же похоронили. Похоже, что он прошел тысячу тысяч фарсангов, большей частью с эмиром Махмудом в Хиндустане. В боях за крепости я видел, как он бросался вперед, получал ранения от камней и разного другого, подвергал себя опасностям, но достигал цели. В конце концов, он дожил до девяноста трех лет и скончался здесь на постели. *И не знает Душа, в какой земле помрет*[1032]. Прекрасно сказал Бу Исхак стихи:

*Бывает, что ко сну безмятежно отходят,

А поутру, не болевши, сходят в могилу.

О бездыханный, лежащий в могиле своей!

К тебе обращалась могила, ты не понял*.

Через три дня эмир с раннего утра услаждал себя вином на этой высоте. Была пора цитронов и померанцев. В садах этой страны их было превеликое множество, с этой высоты их было видно. [Эмир] велел нарвать с деревьев цитронов и померанцев[1033] и ветвей с плодами. [Их] принесли, разбросали вокруг шатра на той высоте и украсили место словно рай. [Эмир] позвал недимов, явились и мутрибы и стали попивать вино. Поистине, то был день весьма приятный и радостный. К наставнику моему пришло повеление принести письма, которые прибыли, приготовив краткое изложение содержания писем. Когда [эмир] кончил чтение, он удержал Бу Насра выпить вина.

Между прочим эмир сказал ему, что помер Буки. Мой наставник ответил: «Да будет вечная жизнь государю и да насладится он царством и молодостью, дабы все слуги его [могли] умереть на службе ему и пользуясь его благоволением, ибо в этом их благо. Однако пусть будет государю известно, что Буки помер, а я не знаю преемника ему во всем войске, который мог бы стать на его место». Эмир ничего не ответил. Казалось, тем [своим] словом он уже позвал других слуг, а ведь каждый, кто помирает, не оставляет [после себя] себе подобного[1034]. В самом деле, Бу Наср сказал верно, другой, подобный Буки, не появится, и после него, можно сказать, что ежели бы искали войскового караульщика, подобного Буки, во всем мире, то не нашли бы. Однако дело в том, чтобы искать и найти. Но коль скоро считать сие пустяком, то пустяк и получится. В сем сочинении я рассказал, каким образом султан Махмуд, да смилуется /454/ над ним Аллах, велик он и всемогущ, воспитывал людей, так что нет нужды в повторении. Люди всегда находили в нем поддержку в смысле пастыря. Эти несколько мыслей я высказал оттого, что они пригодятся.

Сюда прибыл еще посланец от Бакалиджара и прочих и они передали на словах, что они послушные слуги; дороги, дескать, узки — не стоит высочайшему стремени следовать дальше. На всякое желание, какое есть, будет сказано, чтобы его исполнили послушно и покорно. Им ответили, что у нас-де появилось желание проехать до Сари,