За спиной громко ударилась о стену распахнувшаяся дверь. Ивар, отвлекшись от размышлений, повернул голову: на пороге гостиной стоял давешний дружинник сэконунга, держа в руках большой плетеный ларь с крышкой. Сквозь дно ларя на пол что-то капало.

– А! – вскричал Асгейр, тоже обернувшись. – Принес? Ставь скорей. Он там не задохся?..

– Да щас, – кисло буркнул дружинник, исполняя приказ командира и брезгливо рассматривая свои выпачканные ладони. – Только всю корзину изгадил…

Нэрис, о чем-то тихо шептавшаяся с Грейс, умолкла и вытянула шею.

– Что это, сэконунг? – спросила она, глядя на ларь. Его плетеная крышка вздрогнула. – Ой! Там кто-то живой?

– Еще какой живой, госпожа, – почему-то ухмыляясь, отозвался норманн, легким пинком опрокидывая корзину.

Изнутри возмущенно тявкнули. Крышка, державшаяся на честном слове, откатилась в сторону, а глазам общественности предстал толстолапый белый щенок – растерянный и грязный по самые уши. Леди Мак-Лайон умиленно ахнула. Лорд Мак-Лайон закатил глаза. Кеннет с Вильямом, оставив свои забавы, завизжали от восторга и, отталкивая друг друга локтями, бросились к корзине. Щенок дал деру, но вскоре был изловлен и затискан в четыре руки. Подошедшая взглянуть Несс, принюхавшись, сморщила носик:

– Фу! Да он же воняет!

– А мы помоем, – отозвался Вилли. – В корыте. На кухне есть большое, айда!..

Нэрис, представив себе лицо кухарки, дернулась было за сыновьями – но топочущий смерч уже унесся в сторону хозяйственных помещений.

– Рагнар, значит? – кривясь, пробормотал Ивар. – От этих норманнов только и жди какой-нибудь подлянки!..

Сэконунг сделал вид, что не расслышал его слов. Нэрис улыбнулась.

– Ну, милый, – сказала она, – будет тебе, это же просто собака. От Вихря, наверное? Большой вырастет.

– Счастье-то какое, – сердито отозвался лорд. И, поймав смеющийся взгляд жены, махнул рукой. – Ладно. Над ответным подарком я завтра подумаю…

– Кошку пошлешь, что ли? – не удержалась Грейс.

Леди Мак-Лайон захихикала. И, придвинув свое кресло поближе, утешительно взяла мужа за руку. Ивар улыбнулся. Собак он не любил, это верно, но сейчас даже пахучий подарочек Рагнара не испортил ему настроения. Детям радость опять же! «Не топоры – уже слава богу», – подумал лорд. И, взяв вновь наполненный тестем кубок, вытянул ноги к огню. Темная гостиная погрузилась в тишину. Только изредка позвякивали чарки, с глухим треском лопались в камине поленья да из открытого окна долетал шум прибоя, смешанный с мерным стрекотанием цикад. День прошел, оставив после себя только приятную усталость и затухающие красноватые блики на дубовых панелях…

Тайный лаз, огибавший гостиную, тоже был тих – но не пуст. Вездесущий домашний дух, привалившись спиной к теплой каменной стенке позади очага, умиротворенно хрустел медовым коржиком и вполуха прислушивался к засыпающему дому. Вот наверху потревоженно заворочалась во сне госпожа Максвелл… Две младшие горничные, наконец нашептавшись, задули свечу… Из кухни донесся громкий всплеск, вскрик и собачье ворчание… «Как бы сорванцы животину-то не утопили, – обеспокоился брауни. – Ишь, рычит! Не по нраву, видать». Хранитель замка лэрда Вильяма одобрительно хмыкнул, куснул еще коржика и довольно заурчал. Ему было хорошо. «Почаще бы так-то, – думал он. – Хоть с гостями, хоть без, а только всей семьей!.. И чтоб мирно да тихо все, как у людей. Бури – они что? Их и снаружи хватает. А дом для другого создан, такое мое мнение». Домашний дух протянул лапу и чуть придавил внутренний край стенной панели. Та подалась вперед на полдюйма. Хозяева и гости, сидящие у камина, молчали: лэрд Вильям с Асгейром неспешно потягивали виски, Кэвендиши, обнявшись, смотрели на огонь, лорд Мак-Лайон, прикрыв глаза, задумчиво поглаживал лежащую у него на локте руку жены. Нэрис украдкой зевала. «Умаялись небось за день, – посочувствовал брауни. – Еще и полуночничают, будто в последний раз. Слово сонное шепнуть, что ли? Так, вполсилы?..»

Он, колеблясь, сдвинул колпачок с левого уха на правое. А потом, поддавшись общей ленивой безмятежности, оставил все как есть.

Оконная портьера чуть колыхалась под свежим ночным ветерком. Едва слышно поскрипывала незапертая рама. Шаловливый сквозняк, в очередной раз приподняв край занавеси, впустил в комнату лунный свет – по стенам спальни запрыгали белые холодные пятна. Одно из них, соскользнув на подушку, коснулось сомкнутых ресниц леди Мак-Лайон. Та недовольно поморщилась и перевернулась на другой бок. До половины сброшенное одеяло с шорохом ссыпалось на пол, ночная прохлада заползла под рубашку. Нэрис недовольно вздохнула и, не просыпаясь, зашарила рукой по перине.

– Ивар, – пробормотала она, – Ивар, ты опять все одеяло… Ну Ивар…

Никто не отозвался. Леди, ежась, свернулась калачиком, однако согреться все равно не получилось.

– Ивар, – хнычущим шепотом позвала Нэрис снова, – ты меня слышишь?..

Нет ответа. Зябнущая леди зевнула во весь рот и кое-как разлепила тяжелые веки. Одеяла она не увидела. Впрочем, как и мужа – вторая половина кровати была пуста, только лунные блики колыхались на несмятой подушке. Да что такое?.. Нэрис села в постели и, проморгавшись, склонила голову набок: из-под дверной занавеси, что отделяла спальню от их с мужем маленькой гостиной, пробивался неверный желтый свет. «Он что, еще не ложился? – вяло удивилась леди Мак-Лайон. – Вот ведь неугомонный». Осуждающе наморщив брови, она спустила ноги с кровати и прислушалась – дом спал. Даже знакомого баса сэконунга Асгейра было не слышно. Значит, старые друзья уже разошлись. А что же тогда Ивар так засиделся?

– Ничего не понимаю, – сердито буркнула Нэрис. Потом покосилась на манящую подушку и мученически вздохнула. «Ведь с ног же валился, – подумала она, сползая с кровати. – Сколько можно работать? Счета до утра не растают!»

Леди, шлепая голыми ступнями по холодному полу, на ощупь добралась до порога спальни и решительно потянула на себя тяжелую занавесь. На языке привычно теснились набившие оскомину упреки с призывами «поберечь здоровье», однако выхода ни те ни другие так и не нашли. А раздраженно-сонное выражение исчезло с лица Нэрис, стоило ей только увидеть, чем занят муж.

Ивар действительно еще не ложился. И, судя по всему, не собирался. Однако никакими счетами в гостиной даже не пахло! Лорд Мак-Лайон сидел за пустым столом, на котором горела оплывшая свеча, – сидел, закинув ногу на ногу, пытливо морща лоб и шевеля губами. Пальцы его левой руки сжимали край мятого бумажного листа, а пальцы правой мерно выстукивали по колену глухую дробь. Письмо? То самое, которое он вечером собственноручно отправил в камин?.. Бархатные складки мягко сошлись краями, спальня вновь погрузилась во тьму. Нэрис на цыпочках вернулась к кровати, подняла с пола одеяло и юркнула в постель. Сна больше не было. Только белесые лунные блики на стенах, приглушенный шорох бумаги, неуловимый запах вереска и знакомое ощущение пропасти под ногами – тягучее, как смола, острое, словно нож… По губам леди Мак-Лайон, бездумно глядящей в потолок, скользнула мимолетная улыбка.