Сама церемония должна была состояться на следующий день, 8 декабря в Восточном зале Белого дома ровно в 1час 45 минут по полудни. На этом времени особенно жёстко настаивала американская протокольная служба, не предусматривая никаких переносов. И только много позднее выяснилось, что выбрано оно было по указанию астролога из Калифорнии. По просьбе жены президента Нэнси Рейган он определил по своим картам, что это будет самое благоприятное стечение обстоятельств для заключения договора.[265]

Но предсказание астролога оказалось под угрозой. В аэропорту Эндрюс Александр Бессмертных, который с передовой группой ещё раньше прилетел в Вашингтон, сообщил Шеварднадзе, что с ним срочно хочет встретиться Шульц. Возникли проблемы с передачей фотографий ракет, подлежащих уничтожению. Это может помешать подписанию Договора по РСМД.

Экстренная встреча с госсекретарём подтвердила: проблема эта действительно существует. Суть её в том, что американцы передали нам фотографию своего Першинга, так сказать в голом виде, без пускового контейнера. А мы вручили им фото своей СС— 20 в контейнере, мотивируя это тем, что в таком виде она будет выезжать из ворот завода в Воткинске и подлежать уничтожению вместе с контейнером. Поэтому американцем незачем видеть её голенькой. Но они с этим не согласны и требуют фото ракеты без контейнера, угрожая в противном случае рекомендовать президенту отложить подписание договора.

Поздно вечером Шеварднадзе доложил ситуацию Горбачёву и тот вызвал Ахромеева на ковёр. Той же ночью маршал связался с министерством обороны в Москве и получил по факсу изображение СС — 20 без контейнера. Правда, качество его оставляло желать лучшего. Но другого не было. В 7.30 утра 8 декабря Алексей Обухов вручил этот факс американцам. Те посетовали на качество, но он обещал передать подлинную фотографию ракеты уже в ближайшем будущем. На этом инцидент был исчерпан.

Поэтому точно минута в минуту, указанную астрологом, шеф протокола Белого дома объявил:

— Дамы и господа! Президент Соединенных Штатов и Генеральный секретарь Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза!

Двери Восточного зала распахнулись и по красной ковровой дорожке в него вошли оба руководителя. Перед ними на столе, которым, как говорят, пользовался ещё Авраам Линкольн, лежали два текста Договора по РСМД: в тёмно красном кожаном переплёте — на русском языке и в голубовато сером — на английском.Но сначала были речи. Оба лидера продемонстрировали знание своими помощниками классиков мировой литературы — Рейган цитировал Толстого, а Горбачёв американского поэта Эммерсона.

Ну а когда перешли к сути, Горбачев говорил о договоре, как шаге на пути к безъядерному миру. А Рейган напомнил, что ещё 6 лет назад, 18 ноября 1981 года предложил установить «ноль» для ракет среднего радиуса действия СССР и США. И теперь впервые в истории подписывается договор «не о контроле за вооружениями, а о сокращении вооружений».

Действительно, в течение трёх лет уничтожению подлежали все советские и американские ракеты среднего и меньшего радиуса действия: Советский Союз должен был пустить под нож 1846 ракет, а США — 846. Правда, скептики сетовали, что это всего лишь 4% от общего уровня ракетно— ядерных арсеналов СССР и США. А для уничтожения всего живого на Земле достаточно взорвать 5% этих арсеналов. Что ж, всё это так. Но важен первый шаг.

Да и истинное значение этого договора в другом: опасность военного конфликта в Европе с применением ядерного оружия существенно уменьшилась. Улучшилась и военно— стратегическая обстановка в целом, особенно для Советского Союза, так как размещение Першингов в Европе создавало для него угрозу внезапного нападения с подлётным временем к целям на советской территории от двух до двенадцати минут. Кроме того, договор предусматривал глубокую всепроникающую проверку и инспекции, в том числе за предприятиями, производящими эти ракеты. Видимо имея это ввиду, Рейган со значением произнёс по— русски свою знаменитую фразу:

— Доверяй, но проверяй!

Горбачев кисло улыбнулся и сказал:

— Вы повторяете это на каждой встрече.

Когда смех утих, Рейган ответил с полупоклоном:

— Мне это нравится.

А содержания Договора по РСМД они в тот раз совсем не обсуждали — просто подписали подготовленный переговорщиками текст.

* * *

Тем утром, ещё до подписания Договора, когда оба лидера позировали перед журналистами, Рейган сказал Горбачёву:

— Давайте называть друг друга по именам. Я Рон.

— А я Михаил, — ответил Горбачёв.

После чего они удалились в президентские апартаменты и стали обсуждать уже ставшую обычной повестку дня их встреч: разоружение, права человека, региональные конфликты и двусторонние отношения. Начали с любимой американцами темы — права человека. Рейган перешел в наступление и говорил, что, будучи страной эмигрантов, Америка высоко ценит право людей на передвижение и свободу выбора места жизни. Зачем в Советском Союзе устанавливаются квоты на эмиграцию евреев? — настойчиво спрашивал он, — Почему не отпустить всех, кто хочет уехать?

Но Горбачев был готов к такому повороту разговора — в Москве этот вариант просчитывался. Поэтому он сделал вид, что обиделся и сказал:

— Господин президент, Вы не прокурор, а я не обвиняемый. Давайте вести разговор на равных: иначе успеха на наших переговорах не будет. В Соединенных Штатах тоже существуют квоты — квоты на иммиграцию. Граница с Мексикой патрулируется, а сейчас даже обсуждается план постройки там укреплённого забора. Всё это ничуть не лучше того, что делается в Советском Союзе.

Рейган ответил, что этот забор нужен, чтобы остановить нелегальный въезд тех, кого Америка привлекает своими экономическими возможностями, а не запрещать выезд тем, кого американская система не устраивает. Это большая разница.

Теперь, после подписания Договора, когда гости разошлись и оба лидера вместе с толпой советников перешли в Кабинетный зал, инициативу взял в свои руки Горбачев. Он долго и с увлечением рассказывал, как идёт перестройка в СССР и какие трудности ему приходится преодолевать. Но с Рейганом что— то случилось: собеседника он не слушал и временами явно отключался. Только рассказал невпопад один анекдот:

— Американский учёный собрался поехать в Советский Союз. По дороге в аэропорт он разговорился с шофером такси — молодым американцем, который заканчивал университет. Учёный спросил его:

— Когда закончишь учёбу, что будешь делать?

— Я ещё не решил, — ответил молодой американец.

Из аэропорта в Москве этот учёный тоже ехал на такси и его шофером также оказался молодой человек, который оканчивал институт. Они разговорились и учёный задал всё тот же вопрос:

— Когда закончишь учёбу, что будешь делать?