– Это дарить нельзя.

– Как это нельзя? По всей Полинезии это пользуется успехом.

– Мама, ты знаешь с чего начинается воровство? Это когда у одного что-то есть, а у другого нет. И тот, у которого нет, начинает завидовать тому, у которого есть. Ты это понимаешь?

У мамы был несколько растерянный вид. Она сказала:

– Может быть, ты и прав. В Библии это тоже сказано.

– Вот видишь? В Библии, – подтвердил Поль. – На Хатуту все одеваются одинаково. И король тоже. И дом у короля такой как у всех, не Лувр. Если бы у Людовика Шестнадцатого не было дворцов, его, может быть, и не казнили. И Антуанету бы не казнили, если бы она не ела пирожных. На Хатуту все равны, не так как в Советском Союзе и Америке, а по-настоящему равны. Потому нет воровства и преступлений.

Еще Поль отложил в сторону два свитка цветастого шелка.

– Это тоже нельзя. У них есть тапы. – сказал он и стал рассматривать амулеты на токих шнурках.

– Это для короля, – поспешно сказала мама, указывая на серебряную коробочку в виде брелка. – Он же принимает таблетки для желудка. Ты везешь целую коробку таблеток. Он их будет откладывать на каждый день в брелок.

Поля заинтересовал амулет на шнурке. Это была фигурка полинезийского божка. На Хатуту не имели понятия ни о божках, ни о резных фигурках. Божок был с фокусом: при нажатии на выпуклый живот он поводил глазами-бисеринками. Поль долго жал на его живот, заставляя божка вращать глазами.

– Это я возьму себе, – наконец, сказал он и положил божка в карман.

При инспекции второго маминого чемодана Поль сразу же отложил в сторону детский матросский костюм и форму бойскаута:

– Это нельзя. – Поль некоторое время раздумывал над грифельной доской с цветными мелками. – Тоже нельзя, – сказал он.

– А если у мальчика проявится способность к рисованию? – спросила мама.

– Пусть рисует на мокром песке, как все дети.

Тут Поль стал доставать заводные игрушки: ковыляющие собачки, прыгающие лягушки, заводные автомобили, лодки, паровозики. Мама стала торопливо пояснять:

– Это не обязательно Тав-Чеву. На острове можно организовать детскую площадку, где игрушки будут общими для всех детей.

– Нельзя, – сказал Поль, деловито перебирая игрушки. – Никогда они не будут общими. Дети будут их отнимать друг у друга, драться из-за них.

Он извлек из чемодана тяжелый автомобиль, работающий на батарейках. От него шел длинный провод с панелью управления. Поль нажал пуск. Колесики завертелись. Кнопка поворота налево, колесики повернулись налево, другая кнопка для поворота направо. Наблюдая за Полем, мама сказала:

– Может быть, этот автомобиль, как исключение…

Поль отрицательно мотнул головой:

– Нельзя. Я только проверю, как он ходит, – и Поль вышел на палубу.

Мама вышла за ним. Поль поставил автомобиль на палубу, включил пуск. Автомобиль поехал неожиданно быстро, и Поль побежал за ним, держа за провод, как собаку на поводке. Солнце припекало. Стало жарко. Поль быстро разделся догола, побросав одежду на свободный шезлонг, и продолжил игру с автомобилем. Манипулируя кнопками, он поворачивал автомобиль в разные стороны, перепрыгивая через провод, чтобы в нем не запутаться. Оказавшиеся на палубе члены экспедиции делали вид, что нисколько не удивлены видом голого человека, гоняющегося за детской игрушкой. Но проходящий мимо матрос, заинтересованный игрой Поля, остановился. Мама в своем черном купальнике, сидя в шезлонге, тоже серьезно наблюдала за игрой Поля. Подведя автомобиль к маме, он резко остановил его у самых ее голых ступней, так что она невольно приподняла вытянутые ноги.

– Вот видишь, – сказала она. – Ты даже сам заинтересовался. Может быть, в виде исключения…

– Нельзя, – прервал ее Поль. – Мама, я тебе уже объяснил, почему нельзя.

Подойдя к борту с целью выбросить автомобиль в море, он встретился взглядом с матросом, который оставался на том же месте.

– Мсье Дожер, – сказал матрос. – Где вы это купили?

– В Париже, – ответил Поль, привыкший к тому, что все его знают.

– Понятно, – улыбнулся матрос. – У нас такие не продают.

– А вы откуда? – поинтересовался Поль.

– Из Сен-Тропеза.

– Хотите? – и Поль протянул матросу игрушку.

Матрос поколебался и взял с улыбкой.

– Спасибо. У меня тоже сын. Пять лет.

Поль обернулся к маме:

– Мама, я видел у тебя запасные батареи к нему.

– Я дам, – сказала мама.

Пятилетний мальчик через месяц будет играть этим автомобилем, а его сверстники будут завидовать ему, потому что в Сен-Тропезе такие не продаются. Следующий день был пасмурным, начало штормить, волны стали высокими и конусообразными. После завтрака все собрались в кают-компании. У некоторых началась морская болезнь. Представители ООН и юрист международного суда были очень бледными. Началось обсуждение порядка высадки на остров. Мсье Вольруи сказал:

– Здесь присутствуют четыре человека, имеющие опыт высадки на Хатуту. И, разумеется, мсье Дожер. В нашем распоряжении две моторные лодки. Меньшую лодку можно с легкостью затащить на берег, поэтому в ней будет раскладной бивуачный тент. В ней же будут четверо людей, которые уже побывали на острове, а также Поль Дожер и мадам Дожер. Остальные члены экспедиции будут в большей лодке и сойдут на берег по воде.

Поль тут же вмешался:

– Прежде чем высадиться, мы должны попросить разрешения короля. Об этом сказано в декларации.

Фридман тут же оборвал Поля:

– Декларация не имеет силы до того момента, пока не будет подписана членами экспедиции и самим королем.

Поль сказал:

– На Хатуту не знают, что такое бумага, что такое декларация, и что такое подписываться. Сперва это им нужно объяснить. Сделаем так: первым выхожу на берег я. Я объясню королю все как есть. А вы пока все будете в лодках. Когда я им все объясню, я подам вам знак, или крикну, и только тогда вы высадитесь на берег. Можно в том порядке, как это объяснил мсье Вольруи.

Поль замолчал, все тоже молчали. Юрист международного суда спросил:

– Каким образом мы можем подтвердить количество населения? Для этого необходимо обойти весь остров.

– Не надо обходить, – сказал Поль. – Они любопытны, и к нашему приезду все соберутся на берегу.

– По предварительным данным очевидцев, – продолжал юрист, – дети Хатуту составляют менее четверти населения. При условиях свободной любви дети должны были составлять не меньше половины населения.

Неожиданно для Поля на вопрос ответила мама:

– Это логично объясняет Мельвилль в своем романе «Тапи». Сама природа ограждает племена малых островов от перенаселения.