Но это было лишь началом. Оказывается, Элиана и Нехемия были знакомы и вместе трудились (если такое слово подходило для совместных действий живого человека и призрака).

Больнее было узнать, что свои замыслы Элиана выносила еще тысячу лет назад.

Потом Нехемия отправилась в Рафтхол, зная о своей скорой гибели в адарланской столице. У нее была важная миссия: превратить собственную смерть в орудие, дабы ударить по Аэлине. Вынудить королевскую защитницу оставить это ремесло и вспомнить, что она – королева.

Потом Аэлине и Маноне показали другую сцену. Они очутились в подземелье стеклянного замка, став свидетельницами беседы между Элианой и Нехемией. Эти тайные встречи продолжались несколько месяцев. Элиана говорила принцессе, что настает время платы, о которой они говорили в развалинах храма. От Нехемии требовалось подстроить собственную гибель, завертев колесо дальнейших событий. Нехемия предупреждала Элиану: Аэлину это по-настоящему сломает. Хуже того, она погрузится в такую бездну гнева и отчаяния, что не сможет выбраться оттуда. Во всяком случае, в обличье Селены.

Нехемия оказалась права.

Аэлину трясло. Ее призрачное тело дрожало так, что грозило развалиться. Манона подошла к ней вплотную. Наверное, это было единственным способом выразить сочувствие, знакомым ведьме.

Перед их глазами опять заклубился туман, показывая новые картины прошлого…

Аэлина сомневалась, выдержит ли раскрытие еще одной тайны о далеких событиях. Как беззастенчиво Элиана продала ее и Дорина богам, расплачиваясь потомками за собственную ошибку. Не понимая истинного назначения Замка, древняя королева потратила его силу, чтобы запереть Эравана в саркофаге. Тем самым она разрушила замыслы и приготовления Брэннона, собиравшегося отправить богов в их мир, куда они должны были забрать и Эравана.

Тысяча лет для богов – краткий миг. Но время, отпущенное Элиане, истекло. Теперь уже Аэлине (одной или с Дорином) придется открывать Врата Вэрда, а затем навсегда запечатать их новым Замком.

«Моя цена не имеет имени». То есть… безымянна.

Аэлине предстояло до последней капли исчерпать свою магическую силу. Ей предстояло отдать жизнь, дабы изготовить новый Замок. И Ключи Вэрда можно применить только один раз. После этого Врата Вэрда навсегда закроются за существами иных миров, и только тогда здешний мир по-настоящему освободится от Эравана.

Картины продолжали мелькать.

Аэлина увидела покои королевского дворца в Оринфе, где не бывала двенадцать лет. Эти покои могли бы принадлежать ей. И помещение, в котором находились Элиана и Брэннон, тоже было ей хорошо знакомо. Отец и дочь кричали друг на друга. На шее Элианы поблескивал Глаз – первый Замок, сломанный ею. Элиана, ставшая адарланской королевой, носила его как напоминание о своем безрассудстве и об обещании, данном ею гневливым богам.

Спор с отцом продолжался, набирая силу, пока рассерженная Элиана не вышла. Аэлина знала: первая адарланская королева никогда больше не вернется в этот блистательный дворец.

Затем им показали небольшое помещение с каменными стенами и черноволосую красавицу с короной из звезд. Она рассказывала Элиане и Гавину о ведьмином зеркале и о том, как в нем хранятся воспоминания. Рианнона Крошанская. Манона вздрогнула. Они с Аэлиной переглянулись.

Лица Маноны и Рианноны Крошанской были совершенно одинаковыми. Последние крошанские королевы, разделенные сотнями лет.

Затем появилось лицо Брэннона. Обхватив голову руками, он рыдал перед каменным алтарем. На алтаре, завернутое в погребальный саван, лежало согбенное старушечье тело.

Ради жизни с Гавином Элиана отказалась от своего бессмертия. Она состарилась и умерла, как обычная человеческая женщина. Брэннон по-прежнему выглядел тридцатилетним.

И снова Брэннон, но уже в кузнице. Жаркое пламя бросало отсветы на его золотистые, с рыжим оттенком, волосы. Что-то рыча сквозь стиснутые зубы, он бил молотом по металлическому диску. Было видно, как напрягаются мускулы под золотистой кожей голой спины. А Брэннон стучал и стучал по диску, разложенному на наковальне.

Он ковал Амулет Оринфа.

Внутрь он поместил кусочек черного камня, после чего запечатал обе половины амулета. Все очертания его могучего тела кричали о неповиновении воле богов.

На задней стороне амулета Брэннон оставил послание, начертанное Знаками Вэрда.

Единственное послание.

Для нее, Аэлины.

Для его будущего законного наследника или наследницы, на случай если наказание Элианы и ее обещание богам сохранят силу. Наказание и обещание разделили отца и дочь. Этого Брэннон не мог и не хотел принимать. Во всяком случае, пока у него еще сохранялась сила.

«Моя цена безымянна». Это было написано Знаками Вэрда и адресовано тому, у кого окажется такой же знак, как у самого Брэннона. Знак незаконнорожденного. Таких называли безымянными… Значит, Аэлине суждено стать платой за давнюю ошибку Элианы.

Послание на задней стороне Амулета Оринфа было единственным предостережением, которое решился оставить Брэннон. Единственным извинением за содеянное его дочерью. И никакой подсказки о том, чтó находится внутри амулета. Об этой тайне нельзя было даже туманно намекнуть.

Но останутся другие подсказки. Для нее, чтобы она смогла закончить начатое тысячу лет назад.

Брэннон своими руками построил гробницу Элианы. И там он тоже оставил послания для Аэлины.

Загадки и подсказки. Лучшее, что смог предложить Брэннон, стремившийся поведать о правде и одновременно оградить Ключи Вэрда от сил, которые сделали бы их орудием укрепления чьей-то власти и расправы над противниками.

Потом Брэннон изготовил Морта – дверной молоток в виде черепа. Морт был сделан из особого металла, дарованного Брэннону Рианноной Крошанской. Покидая гробницу, королева ведьм коснулась его щеки.

Однако Рианноны не было рядом, когда Брэннон прятал осколок черного камня под самоцвет в короне Элианы. Второй Ключ Вэрда.

Не было королевы ведьм и когда он поставил Дамарис рядом со вторым саркофагом. Там упокоился смертный король Гавин. Брэннон ненавидел зятя и едва терпел его присутствие, но обуздывал свою ненависть ради дочери. Для Брэннона Элиана была больше чем дочерью. Он называл ее «дитя моей души».

Третий Ключ нашел свое временное пристанище… в храме Мэлы. Именно там Брэннон хотел навсегда закончить это растянувшееся действо.

Огонь вокруг храма казался Брэннону песней в его крови. Огонь звал и манил его.

Только имеющие его дарования… вернее, ее дарования… смогут добраться до этого места. Даже жрицы не могли попасть на остров в самом сердце огненной реки. Путь сюда открыт лишь его потомкам… или тем, у кого есть другие Ключи.

Третий Ключ Вэрда Брэннон положил под каменную плиту храмового пола.

А затем Брэннон вошел в расплавленную реку, в пылающее сердце своей возлюбленной. С тех пор никто и никогда не видел Брэннона, Повелителя огня и короля Террасена.