Английские скакуны. — Мы расположились в Сантарене. — Организация мародерства. — «Маршал Шодрон». — Печальное положение и замешательство армии. — Приход подкрепления с графом д'Эрлоном

Во время нашего пребывания в Собрале я снова стал свидетелем одной военной хитрости, к которой прибегали англичане. Она была довольно распространенной, и я хочу рассказать о ней. Часто говорили, что чистокровные лошади на войне бесполезны, потому что редки, дорого стоят и требуют такого ухода, что почти невозможно сформировать из них ни полк, ни даже эскадрон. В бою англичане их тоже не используют. Но у них есть привычка посылать офицеров-одиночек на скаковых лошадях, чтобы наблюдать за перемещением армии, с которой им предстоит сражаться. Эти офицеры проникают в расположение войск неприятеля, пересекают маршруты его движения, целыми днями могут держаться на флангах его колонн на расстоянии чуть больше ружейного выстрела, до тех пор пока не будут иметь представления о численности и направлении следования войск.

Со времени нашего вступления в Португалию мы видели много таких наблюдателей, скачущих вокруг нас. Напрасно мы пытались догнать их, высылая за ними самых лучших наездников. Как только офицер видел, что к нему приближаются, он пускал своего скакуна в галоп и, легко перескакивая через рвы, изгороди и даже ручьи, исчезал с такой быстротой, что наши сразу же теряли его из виду. Через несколько мгновений они видели его уже на расстоянии лье, на вершине холма, где, с блокнотом в руках, он продолжал записывать свои наблюдения. Может быть, этот способ, который лучше всех использовали англичане и который я пытался применить во время Русской кампании, спас бы Наполеона при Ватерлоо, если бы его таким образом предупредили о подходе пруссаков! Как бы там ни было, английские наездники, которые после нашего отхода от испанских границ приводили в отчаяние французских генералов, стали еще смелее и изощреннее с тех пор, как мы встали перед линией Синтры. Они часто выезжали из-за укреплений, мчались со скоростью оленя через виноградники и скалы, чтобы изучить расположение наших войск.

Но однажды, когда между английскими и французскими стрелками произошло небольшое столкновение, в котором мы остались хозяевами положения, один вольтижер, который уже давно подстерегал и изучал привычки самого ловкого и предприимчивого ездока, притворился мертвым, уверенный, что, как только его товарищи отойдут, англичанин подъедет осмотреть поле боя. Тот действительно приблизился, но его ждал неприятный сюрприз: «мертвый» вольтижер вскочил, ружейным выстрелом убил лошадь англичанина и, угрожая штыком, вынудил его сдаться! Этот пленный, которого победитель отвел к Массене, оказался молодым человеком из очень знатной английской семьи. Его звали Перси, он был потомком одного из самых известных нормандских предводителей, которому Вильгельм Завоеватель пожаловал герцогство Нортумберленд, которое до сих пор принадлежит его потомкам.

Французский главнокомандующий прекрасно принял Перси, его отвели в Собрал, где из любопытства ему захотелось взобраться на колокольню, чтобы посмотреть расположение нашей армии. Он получил разрешение и, осматривая окрестности с высокого места в подзорную трубу, стал свидетелем забавной сцены, которая его даже рассмешила, несмотря на его положение пленного. Это было пленение еще одного английского офицера. Этот офицер вернулся из Вест-Индии после двадцатилетнего отсутствия. Прибыв в Лондон, он узнал, что его брат служит в Португалии в армии Веллингтона. Он приплыл в Лиссабон и из города пешком дошел до аванпостов, чтобы обнять своего брата, полк которого стоял в этот день на дежурстве. Погода была великолепная, и новоприбывший отправился на прогулку, рассматривая окрестности, укрепления и англо-португальские войска. Он так увлекся, что не заметил, как перешел за линию аванпостов. Он очутился между двумя армиями, а когда увидел фиговое дерево, то, соскучившись по европейским плодам, решил на него взобраться. Он спокойно собирал на дереве фиги, когда солдаты французского поста, расположенного неподалеку, с удивлением заметили на дереве красный мундир, после чего они подошли ближе и захватили английского офицера. Эта сцена и рассмешила тех, кто наблюдал ее издалека. Но этот англичанин был опытнее Перси. Он стал умолять своих захватчиков держать его на переднем крае французских войск, так как надеялся, что его обменяют, и не хотел видеть, что происходит в глубине позиций. Эта предусмотрительность дала хорошие результаты, потому что Массена, не опасаясь, что этот офицер может передать какие-либо сведения о наших войсках, отпустил его под честное слово и попросил у Веллингтона в обмен капитана Летермье, взятого в плен в Коимбре. Летермье станет потом прекрасным полковником. Узнав об обмене, Перси, который так смеялся над своим товарищем, попросил и для себя такой милости, но ему было отказано, потому что он вошел внутрь расположения армии, видел численность некоторых частей и мог передать это неприятельским генералам. Несчастный молодой человек остался пленным французской армии, делил с ней тяготы в течение полугода, а когда мы вернулись в Испанию, его отправили во Францию, где он провел несколько лет.

Не добившись от своих командующих помощи в атаке на линии Синтры, Массена был вынужден из-за отсутствия продовольствия отойти от этих холмов, где были только обобранные виноградники, и только 14 ноября он отвел армию на 10 лье назад в местность, где выращивали зерновые культуры. Он занял позицию, которую было удобно защищать. Это был участок между реками Риу-Майор, Тежу и Зезери, городами Сантарен, Орен[103] и Лейрия. 2-й корпус стоял в Сантарене на сильной позиции, защищенной слева Тежу, а спереди — рекой Риу-Майор. 8-й корпус занял Торриш-Новаш, Перниш и низовье реки Монти-Жунту. 6-й корпус разместился в Томаре, главный артиллерийский парк — в Жанкуше, кавалерия — в Орене, а аванпосты доходили до Лейрии. Свою ставку маршал Массена устроил в Торриш-Новаш, центральном пункте своей армии.

Видя, что французы отходят от лиссабонских холмов, англичане подумали, что они движутся к испанской границе, и начали преследование, но издалека и нерешительно, так как опасались, что такой уловкой французы хотят выманить их из-за линий и дать бой в чистом поле. Увидев, что мы остановились за Риу-Майор, они попытались помешать нашему обустройству, но получили отпор. Считая, что отсутствие продовольствия скоро заставит нас покинуть и это прекрасное для обороны место, они ограничились наблюдением за нами. Ставка лорда Веллингтона располагалась в Карташу, напротив Сантарена, и обе армии, разделенные только рекой Риу-Майор, стояли так с середины ноября 1810 года до марта 1811-го.

Во время этого долгого стояния англичане жили широко благодаря провизии, которую им поставляли из Лиссабона по Тежу. Что же до нашей армии, то обеспечить ее существование было трудно, учитывая большое количество людей и лошадей, которых надо было кормить, а также то, что у нее не было складов и она занимала ограниченную территорию. Лишения были жестокими, но никогда еще наши солдаты не проявляли такого удивительного терпения и изобретательности! Как в пчелином улье, каждый старался, в соответствии со своими возможностями и чином, внести свой вклад в общее благосостояние. Вскоре стараниями полковников и их офицеров во всех батальонах и ротах были организованы различные рабочие мастерские. Каждый полк, поставив мародерство на широкую ногу, отправлял вооруженные отряды под хорошим командованием на изрядно далекие расстояния. Возвращаясь, они гнали перед собой тысячи ослов, нагруженных разной провизией, и приводили за неимением в Португалии быков большие стада баранов, свиней и коз. По возвращении все делилось между ротами в зависимости от числа людей, и новые отряды отправлялись за добычей. Но соседние деревни мало-помалу истощились, и мародерам приходилось уходить все дальше. Были даже такие, что доходили до ворот Абрантиша и Коимбры, некоторые переправлялись за Тежу. На эти отряды часто нападали крестьяне, приходившие в отчаяние от регулярной потери своего добра. Солдаты их отгоняли, но все же сами потеряли несколько человек. Теперь они столкнулись с противником совсем иного рода, чья организация, до сих пор беспримерная в анналах современных войн, напоминала организацию средневековых ландскнехтов и придорожных разбойников.