Немаловажный нюанс: бытие и Бах – это ни в коем случае не прошлое как таковое, а скорее настоящее и будущее, которым суждено рано или поздно сделаться прошлым, и приять в себя его умиротворенную и всепримиряющую субстанцию, как по аналогии жизнь и Моцарт – это не только настоящее и будущее, но и прошлое, в чреве которого всегда дремлют беспокойство и томление, тоска и тревога, ожидание и скорбь, прошлое, беременное будущим.

Вот математическим доказательством такой беременности являются как раз многочисленные, неоднократно подтвержденные и все-таки непостижимые для человеческого ума предсказания будущего: в самом деле, мы привыкли к тому, что жизнь непредсказуема, и в этом заключается ее величайшее, неотразимое очарование, ведь когда мы отваживаемся на какое-то рискованное предприятие, мы реально осознаем и ощущаем каждой клеткой нашего существа возможность его краха, это порождает в нас тысячи сомнений, опасений и страхов, но параллельно дарит нам и то предельно простое и волнующее ощущение, которое мы не променяем ни на какое другое, и которое есть квинтэссенция жизни. Жизнь – это всегда одновременное наличие двух или нескольких экзистенциальных возможностей, исход которых непредсказуем и одной из которых часто является смерть: если же, напротив, исход известен заранее или предсказуем, ощущение жизни сходит на нет, по этой самой причине люди рискуют, дуэлируют, играют, отваживаются на чреватые гибелью предприятия, на каждом шагу подвергают себя опасности и тому подобное, – и все лишь для того, чтобы с максимальной остротой испытать чувство жизни, – впрочем, общее место. С другой стороны, если бы предсказания будущего не являлись строжайшими исключениями, а стали бы общим правилом, то та жизнь, которой мы живем и к которой привыкли, сделалась бы тотчас невозможной, ну а если забраться глубоко в прошлое, туда, где, казалось бы, нет ничего кроме чистого бытия, и реально, с участием фантазии, ума, воли и вкуса, задуматься о том, как сложилась бы наша жизнь или хотя бы отрезок ее, если бы в свое время мы поступили иначе, приняли иное решение, – из этого прямого накладывания будущего на прошедшее рождаются субтильнейшие веяния жизни, немыслимые для настоящего и невозможные в любой повседневности, – опять поздний Моцарт.

Итак, подытоживая: то невидимое и вездесущее Я, которое является камнем преткновения для практически всех восточных и западных духовных традиций – причем первые стараются любыми путями преодолеть его, а вторые трансформировать и сохранить – явственно присутствует в музыке Моцарта и полностью преодолено в музыке Баха, причем несмотря на это, а может быть благодаря этому, баховская музыка равным образом обращена как к уму, так и к сердцу человека, вызывая в слушателе постоянное ощущение сначала духовного, а потом уже и как бы заодно блаженства чувственного, – быть может это как раз косвенно и свидетельствует о высшей правоте буддизма и индуизма над любой западной философией или религией, тем более что в чисто музыкальном плане, скажем, на уровне фортепианной (клавесиновой) игры Бах значительно превосходит Моцарта: второй мог импровизировать минутами, а первый часами.

Итак, прошлое отсутствует, потому что оно уже прошло, будущее отсутствует, потому что оно еще не наступило, казалось бы, присутствует только настоящее, но нет, также и оно отсутствует, потому что ежесекундно утекает, точно вода сквозь пальцы, – по этой причине Анри Бергсон, французский философ и тончайший аналитик феномена времени, не разделял последнее на три классические категории, но справедливо говорил о» настоящем прошлого», «настоящем настоящего» и «настоящем будущего», а тем самым время, рассматриваемое с такой точки зрения, теряет постепенно свою квантовую, привычную нам природу, приобретая взамен антиномическую, то есть непрерывную и волновую.

В самом деле, что такое единица времени: секунда? минута? час? день? месяц? год? век? тысячелетие? или человеческая жизнь, замкнутая на себя? время насквозь условно, хотя упорно кажется нам абсолютной величиной, – быть может время, подобно свету, обладает и в самом деле двойственной природой, однако какова минимальная единица времени? сорок лет назад физики определили ее как временной промежуток, необходимый свету для прохождения расстояния, равного диаметру атомного ядра, и назвали эту единицу хрономом, но сейчас они, быть может, изменили свое мнение на этот счет, тем более, что нашлись якобы «параллельные миры», и даже мироздание с «обратным течением времени».

Кстати, мир, где события развиваются от будущего к прошлому, математически доказал бы, что никакого объединяющего Начала во Вселенной нет и быть не может, и что в основе мироздания лежит Абсолютная Пустота, в которой, однако, заложены все решительно возможности, как духовного, так и физического порядка, откуда все исходит и куда все возвращается, – последняя, между прочим, и ответственна за то, что любые проявления жизни создают свои собственные время и пространство и в них рождаются, живут и умирают, то есть от начала до конца они динамически замкнуты на себя самих, – в этом плане Оскар Уайльд прекрасно подметил, что милосердие Господа-Бога так велико, что он каждому живому существу подарил свой собственный мир.

Да, все в мире преходяще, но все преходящее оставляет после себя, согласно каузальному закону, кармические следы, эти следы разбросаны по тысячелетиям и они же таинственно объединяют тысячелетия, а заодно и непроходимые пространства в пределах этих тысячелетий, – тем самым от любого временного отрезка, пусть даже тысячелетия, остается как бы вечная тень: его кармическое участие в сотворении мира, которое уже из «Книги бытия» неустранимо, а то обстоятельство, что эта тень порой рассеивается, подобно туману, суть побочное явление: что делать! ну не находим мы пока никаких следов от Атлантиды или Лемурии, но они ведь в любой момент могут всплыть.

И в качестве встречного примера наши более-менее солидные знания о темном Древнем Египте и светлой Элладе, – ведь в каком бы культурно-историческом ракурсе мы к ним ни обращались, чистого и беспримесного ощущения их преходящности нет и в помине: каким-то непонятным образом они продолжают жить в нашем общечеловеческом сознании, и непрекращающиеся разнообразные исследования их жизни и в особенности литература и фильмы о них суть выражения этого нашего живого их осознания, – в конце концов не исключено, что мы в них что-то такое поняли, чего они сами в себе не понимали, – и это означало бы, что их существование для своего осознания потребовало нас, а значит и тысячелетия, нас от них отделяющие, превратились в секунду, не говоря уже о том, что наша связь с ними на уровне глубочайшего осознания тоже практически лежит за пределами времени.

Время, сознанием повернутое вспять, приобретает тем самым глубоко образную природу, которую простоты ради можно обозначить как живую вечность, – здесь также причина того любопытного феномена, что мы не в состоянии, как показывают психологи, ни воспринять первое мгновение нашего существования в этом мире, то есть свое рождение, ни последнее его мгновение, то есть собственную смерть: поэтому мы инстинктивно не верим в свою кончину, не можем себе ее представить и живем так, как будто бессмертны, хотя параллельно отдаем себе отчет в собственной смертности, на каждом шагу видим чужую смерть, мысленно ее переживаем за других и знаем точно, что нас ожидает та же самая участь.